Трисс нервно барабанила кончиками ногтей по деревянной столешнице. В одной руке она цепко держала пергамент с кратко расписанной информацией о слабых чародеях или недоучках, что были обнаружены реданской службой истребления, назовем их так, об их именах и координатах. Какая-то часть из них была уже спасена, на чьи-то поиски были отправлены подчиненные ей чародеи с даром поболе, чем у тех несчастных, как гарантия того, что все смогут выбраться живыми. Но чьи-то имена были на ее совести и в ее ответственности - тот, кто уже был пойман и сидел в застенках, дожидаясь часа казни, на чей хвост уже упали преследователи или же те, кто находился слишком далеко от Ковира и чтобы добраться до них, требовалось либо слишком долго добираться, даже если двигаться самой кратчайшей дорогой, либо переноситься при помощи портала, что был неподвластен даже средним по силе чародеям, да еще и слишком дорого обходился по физическим и ментальным затратам.
Прямо сейчас глаза рыжей были сфокусированы лишь на одном имени - Лешек по прозвищу Пичужник. Довольно слабый маг, прославившийся шутихами да базарными фокусами, а также неплохими целительными чарами, из-за этого и попавший впросак, будучи постоянно на виду. Каким чудом он смог добраться до Ринбруна, перебраться через границу - одним богам известно. Но пограничные земли - место опасное. Реданским ищейкам никто не мешал подкупить кого-то на нильфгаардской стороне, тайно пробраться туда или же устроить провокацию. Сошка может быть и мелкая, но его поимка и казнь могла быть показательной, мол, смотрите, даже всякая тварь не избежит праведного гнева и подлежит подчиниться правосудию.
Меригольд отбросила несчастный лист, который с характерным шорханьем прочиркал по столу. До Ринбруна путь не близкий, есть вероятность, что на еще один портал так далеко ее не хватит - вся неделя у магички была бессонной. Даже желудок, казалось бы, давно уже привычный к подобным потрясениям, начинал судорожно сжиматься, грозя излиться желчью наружу, доводя женщину до противного холодного липкого пота и трясущихся ног. Что уж говорить - она просто устала. Хотелось забиться под одеяло, проспать трое суток, а потом уже думать о дальнейшем существовании. Но Лешек был последний в списке по дороге через портал и никто на текущий момент кроме Трисс не смог бы до него добраться.
Тяжело вздохнув, рыжая со стоном поднялась со стула, потянувшись до хруста и протяжно зевнув. Безумно хотелось спать. До урчания в животе хотелось есть. Но времени не было. Ей нужно было успеть добраться до несчастного, передохнуть для возможности открыть портал обратно и переправить его в Ковир.
Ринбрун... Это же не сильно далеко от Туссента. А там еще недавно, как она слышала, были Йен и Геральт. Как всегда, когда Меригольд вспоминала о беловолосом, горько защемило в сердце. Она прекрасно понимала, что они не одного поля ягоды. И смирилась, что вместе им - не быть, а слыть временной заменой, пока Йеннифер не поманит ведьмака - хватит с нее. Но все же, женщина не могла не подумать, как он там.
Это стало ее ошибкой. Усталость, бессонные недели и подобные зацикленные мысли при создании портала - гремучая смесь. Настроить его точно не удалось, а потому, шагнув в сверкающее зерцало, Трисс не вышла в нужном ей месте, а с коротким визгом ухнула вниз, рухнув кому-то на голову:
- Ай... Зараза... - болезненно поморщилась рыжая, тихонечко постанывая от боли. Интересно, на кого она упала? Не свернуть бы несчастному шею.
- Простите, я... Геральт!?

Отредактировано Трисс Меригольд (2022-08-03 11:37:10)

И все же приземление вышло не то, что не особо неэлегантным, но практически травмоопасным. Живот чародейки пришелся аккурат на навершие мечей и, если бы они висели как-то иначе, чем привык носить Белый Волк, то одним сбившимся дыханием и подозрительной болью в ребрах, хоть и начинавшей проходить, дело бы не обошлось.
"Ну какого черта меня принесло сюда?!.. Побеспокоилась, дурында? - мысленно выругалась Меригольд, оказавшись таки на своих двоих, когда ведьмак поставил ее на землю. Откашлявшись, она аккуратно коснулась боков, считывая через проходившую сквозь ладони магию состояние ребер. Не сломала. Удивительно. Может все не так плохо и вышло? После чего поправила висящую сумку, выбившиеся пряди спрятала за уши, дернула за полы курточки, после чего уже подняла взгляд на белоголового.
- Нет, просто переживания за старых друзей - не лучшие мысли, пока настраиваешься на перемещения. Оплошала, - пожала плечиками чародейка, не удержавшись от улыбки. Да, их отношения были натянутыми. Они оба, по крайней мере, как казалось самой Трисс, теперь не знали, как вести себя в обществе друг друга, однако это не мешало радоваться тому, что ведьмак жив-здоров, хоть и удивительно одинок без компании их общей "подруги". Хотя... Это же Йеннифер. Мало ли, что взбрело ей в голову:
- Я... - "Соскучилась" - хотела бы произнести рыжая, однако тут же закусила губу. Кому это было нужно? Вся вот эта сумбурная и абсолютно не к месту ерунда. Геральт выбрал Йен. Трисс смирилась и приняла этот выбор. Так зачем и у него, и у себя ковырять в ране -  чтобы было больней и начало сочиться гноем? - Я должна спасти человека. Чародея. Ну как... Практически мага-самоучку. Он безобидный, слабый, а Радовид собрался расправится с ним в назидание. И портал-то я открыла, чтобы перебраться и забрать его, но оказалась здесь. Кстати, где мы, Геральт?
Ответ ведьмака чародейку ой как не порадовал. Она схватилась за голову, переведя руки на лицо, умывая его ладонями, обреченно то ли прорычав, то ли простонав:
- Чертово пекло!... Я не смогу в ближайшее время открыть новый портал... Прежний был на слишком большое расстояние. У меня... уже.. просто.. нету сил!.. - неизвестно каким чудом она все еще держалась на ногах. Безумно хотелось спать. Но теперь она тем более не располагала этим временем, а потому, с крайне просительным выражением лица чародейка воззрилась на своего знакомца.
- Геральт, пожалуйста.. Отвези меня до ближайшего поселения. Мне надо купить лошадь, после чего попасть в Ринбрун, срочно!.. Пожалуйста...
Неизвестно, что в итоге смогло убедить ведьмака, то ли большие и полные мольбы глаза, то ли его чуйка, что не стоит оставлять барышню в беде, то ли дружеские чувства, однако уже через несколько минут Меригольд подремывала на Плотве, опираясь спиной о грудь белоголового, изредка чихая от запаха конского и мужского пота. Они не разговаривали. Ведьмаку, видимо, и не хотелось нарушать молчание да развлекать даму беседой, Трисс же плыла по волнам дремоты, беспокойно вздрагивая, тем самым пробуждаясь, и снова проваливаясь в сумбурные видения на грани сна и реальности.
Наконец, мужчина дернул поводьями, останавливая кобылу. Чародейка вздрогнула, щурясь и болезненно морщась от рези в глазах, пытаясь осознать, где они. Ведьмак спешился сам и помог рыжей самой оказаться на земле. Оглядевшись и наметанным глазом распознав хату солтыса, белоголовый махнул рукой, показывая, куда бы чародейке следовало бы направиться. Глубоко вздохнув и натягивая на себя мину "барышни в беде", с милой улыбкой Трисс направилась, куда указали.

- Досточтимый... Войцех, - обратившись к обрюзглому мужчине с недовольным лицом, рыжая прижала одну руку к груди, дополнительно акцентируя внимание на сим положительном факторе, вторую направляя в сторону старосты, - Позвольте прикупить у вас в селе жеребца. Вы же наверняка знаете, кто бы мог продать его или хотя бы дать во временное пользование. За оплату, конечно же. Милый Войцех, помогите.
Переговоры шли уже минут пятнадцать с момента представления старосты и чародейки друг другу. Солтыс не особо был сговорчив, неизвестно отчего - то ли не хотел иметь дела с какой-то неведомой бабой, то ли просто встал не с той ноги. Но чарующий голос рыжей, полный мольбы, самое умильное выражение лица, довольно соблазнительный вид ее фигурки - ох уж эти привычки - ломали плотину вредности мужчины, уже давая течь.
- Ишь, госпожичка, чавой приключилась-то... Да понимаешь, у нас бываюча перекладные, мы ж недалеча от тракта чай вестимо обитаем, - важно подал голос староста, пуча глаза и дуя щеки для весомости, - Только вот сейчас последнюю кобылу давеча-то и прибрали, у нас только сменные да уставшия.
- Врешь как сивый мерин! - незаметно фыркнула чародейка. Она сразу заприметила отдохнувших лошадок в конюшне, мимо которой шла, но тут то ли цену ломал, то ли веса набивал, пытаясь красоваться. Ну раз уж ломать комедию, так до конца.
- Войцех, миленький! Вопрос жизни и смерти! Да неужто такой честный мужчина как вы, да и оставит девушку в беде? - пуская в ход больше женских чар, усилила напор рыжая, заламывая обе руки, прижимая их к груди. Этого уже несчастный солтыс сдюжить не смог. Глупо хлопая глазенками, тот торопливо сопроводил "милсдарыню" до конюшни, откуда вывел под узцы уже подготовленную лошадку, протягивая поводья чародейке. Продолжая рассыпаться в любезностях, Трисс тут же вручила щедрую плату в руки Войцеха, оплатив более чем щедро приобретенную лошадь, села по-женски в седло, элегантно держа ноги с одного бока кобылки, да и тронулась быстрее со двора, пока староста не опомнился. Стоило же ей скрыться с его глаз, чародейка села удобно, перекинув одну ногу через седло, и поехала в сторону ожидающего ее ведьмака.

Как и ожидалось, Геральт не являлся хорошим собеседником. Он и ухом не повел, когда Трисс поравнялась с ним на честно добытой лошадке, горделиво восседая, мол, смотри, это было непросто. Однако тот лишь краем глаза подметил, что миссия по добычи транспорта прошла успешно, видимо фоново порадовался, что не придется ехать с чародейкой на одной кобыле, развернул Плотву да направил ее дальше по дороге, показывая Меригольд путь.
Всю дорогу рыжая пыталась завести сама разговор, но ни одна тема, что таки выуживалась ее умом, не показалась ей хоть мало-мальски уместной или интересной. Она ощущала себя старой знакомой, с которой вроде когда-то раньше что-то связывало, но с тех пор прошло много времени, воспоминания и общение сошло на нет, и все взаимодействие заключается в полу-радушном приветствии и натянуто-дежурном ответе на вопрос "как поживаешь". В такие моменты уже и не рад, что подошел, но и не знаешь, как уже попрощаться, чтобы не было мучительно стыдно.
Дорога меж тем стала поживописнее - сместилась ближе к речке, отчего веяло приятной прохладой. Удивительно, что не было слышно птиц, лишь изредка кто-то где-то попискивал. Однако журчание воды, шум листьев, легкий ветерок и палящее солнце разморили Трисс. Ей показалось, что она даже смогла подремать или же просто ушла в неосознанное состояние, потому что вздрогнула и сфокусировала взгляд, когда ее кобылка всхрапнула и несколько шагов прошла боком. На короткое мгновение она даже потерялась, но почти сразу поймала глазами спину ведьмака и ускорила пятками в бока лошадь, чтобы нагнать его. Тот тоже пустил Плотву в галоп, видимо собираясь перемахнуть упавшее дерево. Меригольд сделала именно так, однако препятствие преодолела первая.
- Геральт? - рыжая повернулась, но получила указание ехать дальше. Не особо понимая, но чародейка все же прислушалась, неторопливо направившись дальше. Теперь мысли ее поглотили расчеты, сколько ей потребуется времени, чтобы добраться до Пичужника. В принципе, достаточно было бы поспать хотя бы часов восемь, чтобы восстановить ресурс для нового портала, но в таком случае ей не хватит сил открыть еще один, но уже до Ковира, а потому логичнее было добраться все же сначала без траты магического резерва и не в ущерб себе, а потом уже предпринять финальный рывок. Лишь бы успеть вовремя, но это скорее зависело теперь уже не от Трисс, а от самого Лешека, если он не натворит глупостей и не захочет опять покрасоваться у толпы на глазах. За этими мыслями Меригольд не заметила, как белоголовый нагнал ее, а потому вздрогнула, стоило услышать за спиной его голос:
- Да, я поняла... - послушно кивнула та, понимая, что всю ночь по тракту ехать они не смогут. Потеря времени, однако, ее не так сильно расстраивала. Чародейка понимала, что под защитой ведьмака она сможет хотя бы немного поспать, а это ей было ой как нужно.
Дорога начала петлять и Геральт выбрал развилку, что вела прочь от реки. Рыжая подала было голос, почему бы нельзя остаться у воды, но решила, но ведьмак проигнорировал ее, а потому Меригольд оставалось лишь дернуть поводьями и направится вслед за мужчиной, с недовольством, но принимая его решение. На большаке из них двоих чародейка явно не могла похвастаться таким опытом, а посему приходилось прислушиваться.
Пейзаж немного сменился и парочка выехала к небольшому хвойному лесочку. не заезжая вглубь, Белый Волк почти сразу остановился, привязывая Плотву к дереву. Трисс также поспешила спешится, обмотав поводья на соседнем дереве, чтобы кобылка была на виду. Вновь немногословный приказ, и рыжая развернулась было, но все же обратила внимание на предлагаемую трапезу. Лучше бы она этого не делала. Рыжая и без того давно не ела, еще и несколько бессонных суток, усталось и нервное истощение. А тут такое... Чародейка позеленела, из последних сил сдерживая рвотный позыв. Но все же накинула мину вежливости и отозвалась:
- Не волнуйся.. Я взяла провизию. Хватит на двоих, - и не дожидаясь насмешливого взгляда, направилась в сторону чащи, сразу же приступив к сбору сухостоя и опавших веток, пригодных для костра.
Вернувшись к лагерю, рыжая ведьмака не обнаружила. Свалив хворост в кучу, она выудила из сумки нож, решив нарезать валежника для импровизированных кроватей. Дело спорилось, а потому чародейка и не заметила, как сложила два лесных ложа.

Время Трисс скоротала весьма удачно - и успешно справилась с возложенным на нее поручением, и не успела зациклиться в своих размышлениях, что скорее могло вызвать тревогу и панику, чем продуктивные идеи. Что было кстати - усталость вкупе с нервным напряжением не лучшее сопровождение в деле, и уж тем более не способствовало отсутствию ошибок в действиях. Рыжая развела костер, уселась на лежак из еловых веток, сняла с себя курточку и развязала рубаху у горла, расширив ворот,  в вырез которого едва виднелись очертания груди,  и уставилась на огонь, сосредотачиваясь на пляске язычков пламени. Возможно не самая лучшая идея - чародейка впала в состояние, близкое к трансу, не особо реагируя на происходящее. На ее счастье к лагерю вышел не какой-то леший или разбойник, а Геральт с набранной водой. Женщина подняла на него взгляд, очнувшись, улыбнулась было, но тут же покраснела, реагируя и додумывая невесть что на его реплику про удобства и общество в путешествиях. Не желая показывать свое смущение, Трисс согнула ноги в коленях и уткнулась виском, повернув голову на бок и пряча лицо под выбившимися прядями волос. К тому же белоголовый также разоблачался, сняв куртку, оставаясь в рубахе, которая не скрывала его повреждений. Впрочем, старые шрамы Меригольд помнила и так, досконально изучив их кончиками пальцев, вбив воспоминания о них практически в мышечную память. А новые... Новые заставили бы рыжую начать волноваться, а потому она решила, что сначала уговорит себя смириться с ними, а затем уж начнет их рассматривать.
На удивление, ведьмак разговорился, вероятно компенсируя неловкое молчание, сопровождающее их весь путь. Трисс молча слушала, посчитав, что ответы ее сейчас были никому не нужны. К тому же рассуждения были философичны, под конец сводясь в поучительную метафору - Геральт был в своем репертуаре, к тому же заимев более благодарную публику, чем Плотва. Тем более, если умные выводы сводились к самой рыжей и ее участию в текущих политических играх. Не то, чтобы женщине нравилось в этом участвовать. Иногда она себя корила за беспочвенное чувство ответственности за происходящее и взваливание на себя непосильной ноши. Однако отступить сейчас было бы вовсе невозможно для нее, а потому оставалось лишь мечтать о временах, когда она сможет сбежать от всех, в спокойное и безопасное место, в маленький домик, убежище. Может на берегу водоема, в котором она сможет плескаться, и обязательно с прекрасно сложенным кирпичным камином, возле которого после воды она будет греться. Может быть и не одна. Хотя кого обманывать - сейчас Трисс не была готова к поверхностным интрижкам, продолжая лелеять израненное сердце, наращивая лишь замки вокруг него, делая вид, что все в порядке.
Поэтому ответом от нее послужил жест - чародейка достала припасенную провизию, а именно вяленое мясо, еще свежий хлеб с мягким мякишем и хрустящей корочкой, огурцы и яблоки, аромат последних тут же вскружил голову, концентрировано выплеснувшись как жидкий мед, стоило ей развязать тесемки сумки. Геральт же, как истинный джентльмен, решил поделить яблоко, предварительно вырезав еще из половины сердцевину с семенами, и бросил готовый к употреблению произвольный десерт обратно рыжей. Не так ловко, но все же она поймала съестное - пришлось отклониться, из-за чего она едва не легла на спину, вытягивая руки.
- Спасибо... - благодарно кивнула Трисс, прерывая долгое свое молчание, - Извини... Что в итоге так вышло. Я не хотела падать тебе как снег на голову... В прямом смысле этого слова, - хмыканье сопроводилось фырканьем лошади, словно та понимала разговор, - - Но почему-то вспомнила о тебе, и... Скажем так, на тебе мне удалось сконцентрироваться лучше, чем на том несчастном чародее.

Отредактировано Трисс Меригольд (2022-08-09 17:35:27)

Потрескивание костра, с урчанием и рычанием жадно пожиравший поданные ему ветки, шелест листьев, журчание реки, которое нет-нет, да слышалось издалека, теплая ночь, сытый желудок. Стоит ли говорить, что дольше справляться со сном чародейка не смогла? Она и без того клевала носом, а когда с трапезой было покончено, она и вовсе отключилась, уснув сидя. Трисс уже не помнила и не осознавала, как потеряла равновесие, как Геральт поймал ее и уложил на хвойное ложе, подложив что-то под голову. Она запомнила лишь чувство комфорта, спокойствия и бесконечной усталости, под чью власть она попала, и которая к утру уже отступила.
Проснулась Меригольд от солнечных лучей, настойчиво пробивающихся сквозь закрытые веки. Тепло скользило и обволакивало тело чародейки, побуждая ее нежится и потягиваться, изгибаясь всем телом и довольно постанывая. На удивление она выспалась и даже суток не потребовалось, чтобы вновь почувствовать себя человеком, а не ломовой лошадью. Через пару минут рыжая села на лежаке, еще раз потягиваясь и прогибаясь в спине, как кошка, но почти сразу же закусила губу и опасливо повернулась в сторону соседа, которого на хвойнике рядом не оказалось. Тот сидел неподалеку, оперевшись спиной о молодое деревце и спал с совершенно невозмутимым выражением лица. Вздохнув с облегчением, рыжая поднялась на ноги, достала из сумки холщовое полотно, которое сейчас будет заменять полотенце, взяла ведро и по памяти направилась в сторону, в которой протекала река. Правда, до запланированного места гигиенических процедур женщина не дошла - еще ранее она наткнулась на бьющий источник из небольшого возвышения, более похожий на протекающий ручеек, так как вода была достаточно теплой, явно не студеной ключевой. Опасливо и внимательно оглядевшись и убедившись, что она совершенно одна, Трисс расшнуровала высокий пояс, стянула через голову рубаху, вздрогнув в момент, когда край ткани прошелся по напрягшимся от холода соскам, стащила с себя сапоги и брюки, после чего аккуратно все сложила и разместила на ветках кустов, удобно растущих тут же, заменившим ей ширму. На носочках подойдя к ручью, рыжая зачерпнула в пригоршню воды и умыла лицо. Следующей прополоскала рот, затем вылила на шею и пискнула, в секунду замерзнув. Но еще парочка брызг и тело почти привыкло к прохладе, к тому же солнце уже поднялось выше и грело чародейку своими лучами сквозь ветви деревьев, а потому водные процедуры начали проходить гораздо приятнее. Теперь уже орудуя ведром, Трисс поливала себя  с довольной улыбкой, ощущая, как окончательно проходит пелена сна и тяжесть усталости. Все же вода способна творить чудеса, изначально обладая в себе какой-то древней, глубинной, целительной силой, которая откликалась и без обращению к ней как к стихии при помощи чародейств и заклинаний. Чистые струйки резво стекали, огибая изгибы и ложбинки еще молодого тела. Да, по всеобщим меркам Меригольд не была молодой, но обращение к стихиям продлевало жизнь и молодость, оставляя рыжую все той же юной и красивой особой.
Лишь однажды ей показалось, словно треснули ветки, но оглядевшись, никого обнаружить женщине не удалось. Пожав плечами, она облилась еще пару раз, насухо докрасна растерла кожу принесенным полотном, оделась да и направилась обратно к лагерю, найдя ведьмака уже бодрствующим. Наскоро позавтракав, парочка собралась и двинулась в путь, вернувшись опять на дорогу. Лошади мерно шли, не забывая стричь ушами, птички пели, а отдохнувшая Трисс хотела обнять весь мир. К несчастью для белоголового, в непосредственной близости был только он:
- И представляешь, он проклял того дворянина, пожелав, чтобы его достоинство отросло до размеров его самомнения, - рыжая расхохоталась, не успевая договорить всю забавность ситуации, которую она пересказывала, не выдерживая нахлынувших воспоминаний, - Бедняга шевелиться не мог - ни ходить, ни сесть - нужно было перекидывать отросшее "достоинство" через ногу или за плечо. А оно ж еще и шевелилось. А уж когда сжималось - не представляешь, как это смешно и мерзко одновременно!
Болтала Меригольд без умолку, пересказывая все забавные случаи, которые могла из последних припомнить и рассчитывала, что ведьмак ничего такого еще не слышал. Она боялась, что если хоть ненадолго замолчит, то не удержится и начнет задавать вопросы, способные вновь всколыхнуть боль о несложившимся. Тяжело любить того, для кого она была лишь одной из многочисленного списка. Как карточка в коллекционной колоде. И при этом якобы быть для него другом. А потому чародейка опасалась вновь завести неприятный и не нужный белоголовому разговор. Словно ощущая довлеющее напряжение, небо решило ответить тем же, затянувшись тяжелыми тучами - тут же стало тяжелее дышать, влажность вызывала испарину.
- Может все же сместимся к реке? - ни на что не надеясь поинтересовалась Трисс, остановившись и повернув голову к Геральту.

Отредактировано Трисс Меригольд (2022-08-09 20:29:58)

"Язык мой  - враг мой..." - угрюмо подумала Трисс, когда тучи таки разразились тем, что долго и тяжело несли, а именно ливень, который стеной застелил все вокруг, за секунду замочив путников до нитки. Парочка даже не попыталась скрыться - не было и шансов успеть, а потому они лишь замедлили ход, пытаясь вывести лошадей на ту часть дороги, где землю не развезло в топкую кашу и можно было попытаться пройти. Долгожданная прохлада от проливающейся воды не принесла облегчения -  все еще было душно, тело покрывалось противной липкой испариной, а с учетом падения температуры стало и вовсе крайне не комфортно. Рыжая перестала пытаться вытирать либо и влагу со лба, потому что в текущих условиях это было совершенно бесполезно. Курточка не спасала да и в принципе не была надета из-за жары, рубашка прилипла к телу, походя более на вторую полупрозрачную кожу недели изделие из белой ткани. Радовало, что в такую погоду они были единственными путешественниками, а Геральту было абсолютно все равно, что одежда не особо уже выполняла одну из своих функций, а именно скрывать наготу.
Наконец, дождь закончился, причем так резко, словно кто-то с неба выливал содержимое бадьи, вылив все до капли и пошел пополнять резерв. Женщина выжала насколько смогла рубаху, чтобы та быстрее сохла, и мысленно шикнула с досады. Силы для обращения к источникам магии следовало поберечь, а потому привычными мелочами для комфорта, как в данном случае - сухая одежда, требовалось пренебречь. Хорошо еще, что никаких вынужденных остановок путники не совершали, а потому время еще было, хоть и поджимало.
- Золтана?.. - голос ведьмака вырвал Трисс из раздумий. Она закусила губу, но мучительные размышления не дали результата. Со времени начала гонений на чародеев, ее вмешательства в эти зверства и начала "миграционной политики", как насмешливо называли это некоторые, все дни для Меригольд слились в один бесконечный и нескончаемый ком, а потому, без ложного бахвальства или жалоб на тяжелую жизнь, но женщина не смогла бы вспомнить, что именно с ней было в прошлый вторник или что же она ела позавчера, а потому  ей оставалось лишь вздохнуть и отрицательно покачать головой: - Не помню... Но рада, что наш старый друг в добром здравии. Хотя будучи на смертном одре он будет переживать за своих товарищей. Ну и отвешивать язвительные шуточки, конечно же, - на последних словах губы чародейки тронула улыбка. Несмотря на грубость и изобилующую бранью речь, Хивай был славным малым, чьим добрым отношением Меригольд дорожила, хоть и считала, что компания краснолюда делает Геральта и Лютика страшными мужланами. Но в случае Золтана - это придавало ему особый шарм.
Однако беседа не смогла перерасти в озвучивание приятных воспоминаний, потому что впереди показалась телега с несколькими копошащимися возле нее людьми. Трисс краем глаза отметила, что рубашка высохла и вернулась в благопристойному виду, а также тот факт, что Геральт подстегнул Плотву, чтобы выехать вперед, рукой давая незаметный жест держаться позади, а после и вовсе не спешиваться. Ведьмак явно подметил что-то не то, что пока еще ускользало от чародейки. Трисс потупила взор, прячась под успевшими выбиться из прически волосами, стараясь не привлекать к себе внимание. А меж тем, повстречавшаяся им честная компания была весьма любопытной. Если поначалу они выдали себя как купчина и помощники, то чем больше приглядывалась Меригольд, тем больше понимала, что что-то не вяжется. Торговцы, кто сами перевозил товары, не навешивали на себя украшений, даже если бы они были спрятаны под типичными для купцовой гильдии кафтанами - слишком вычурно, не практично, да бросалось в глаза разбойному люду. Помощники тоже были странные - бедно одетые, но более крепкие, чем торговцы, да и в вычурных сапогах с узорами - вместо крепкой. ладно сделанной, но неброской обувке, которую обычно выбирали для путешествий.
Подозрения чародейки подтвердил и Геральт, который нашел больше деталей и рассказал полную картину, от которой рыжая тихонько испуганно охнула. Душегубцы убили купцов, дабы присвоить их груз, да еще и кобылок их с ведьмаком подметили, собираясь отправить незадачливую парочку на тот свет. Не учли разбойники только три момента. Первый - это способности Геральта в ближнем бою. Второй - что оставшаяся в седле бабенка - не просто краля, а способная забить их небесным камнепадом как от нечего делать (но плакали силы, что береглись на портал, да). И третье, что не смогла учесть и сама Меригольд - что с большей частью банды расправится за мгновение лютая жуть, выползшая из вод речки, которую ранее рыжая расценивала как довольно безопасную. Трисс вскрикнула, отвернувшись, но успев разглядеть во всей красе, как разрывается человеческая плоть в жвалах чудища. Кобыла чародейки тоже не восхитилась увиденному, а потому встала на дыбы, едва не скинув наездницу, и поспешила попятиться назад, желая скрыться из виду прожорливой твари. К счастью для лошади, монстр вероятно наелся, а потому с урчанием вновь скрылся в теперь мутно-кровавых водах. Ведьмак же, видимо, решил, что несчастная животинка осталась голодной, а потому схватил последнего оставшегося в живых бандита за грудки и поволок его к воле, игнорируя истерики и просьбы не губить. Рыжая молча, прокусив губу до крови, взирала на происходящее, не вмешиваясь, как белоголовый и просил. Лишь до боли в глазах всматривалась в воду, боясь упустить очередного монстра, который мог бы навредить его спутнику. Даже отпустила поводья из рук, оставляя их свободными для возможных магических пассов.

Несмотря на ожидания, помощь чародейки ведьмаку не потребовалась. Со страху бандит обмочился да потерял сознание. Тварь, то ли наевшись, то ли побрезговав мокрой "приправой", более не показывалась на поверхности. Беловолосый, оставив пригвожденного мечом труса за рубашку в мокрый песок, словно бабочку на булавке, направился к повозке. Трисс было подумала, что Геральт собирался найти какие-то улики или иную информацию, например, узнать, кто были погибшие, чтобы вернуть ценности наследникам или же сообщить о смерти близких... Но нет. Он начал исследовать ящики на предмет содержимого под немой укор остолбеневшей Меригольд. Справившись с смятением, рыжая взяла себя в руки, спешилась с коня и едва слышно подошла со спины к ведьмаку, зная, что ее передвижения не останутся незамеченными. Однако Трисс не волновало это - ее возмущал сам факт такого надругательства, как ей казалось, над памятью безвинно почивших. Может они были честными малыми, кто просто выполнял свою работу. Может быть у них были семьи, жены, дети. Может быть... И все же глас рассудка нейтрально и спокойно вещал, что такова жизнь: в ней нет белого и черного. Лишь бесконечная серость, в которой все живущие копошатся. Кто-то живет. А кто-то кормит червей. Или эту, как ее... Жагницу. Вспомнив картинки животины и способа ее поглощения человеческую плоть, а также видя кровавые воды, рыжая почувствовала, как болезненно скручиваются внутренности в узел. Отвернувшись, не успев сделать и шага, она склонилась - ее вырвало. Выпрямившись на дрожащих ногах, женщина потянулась к фляге, висящей на боку. Подходить к реке она не решалась - кровь еще не смыло течением, монстр мог проголодаться, да и очередной рвотный позыв не хотелось бы пережить. Умывшись и прополоскав рот - только после этого она вновь повернулась к ведьмаку, который закончил возиться с поклажей.
- Ты считаешь, что у него хватит ума говорить о проклятье, а не о странном путнике с мечами?.. - еще хрипло, но все же слышно отозвалась Меригольд на рассуждения ведьмака о том, как же спровадить хотя бы с этого участка тракта лиходеев да душегубцев. Почему-то ей не верилось, что это могло бы их отпугнуть. Честных людей - да, но бандиты скорее бы использовали это в свою пользу, может быть, воспользовались бы тем, что место стало безлюдным, да оборудовали бы себе лагерь. Другой вопрос, может быть монстр тут поселился и будет  периодически всплывать и кормиться. Может быть и простыми несчастными путниками. И ведь место было глухое. но как раз из-за этого и разбойники здесь шалили - так легко поймать одиноких странников.
- Может и хорошо. Не будет путников по тракту - не будет нужды их здесь караулить...
Геральт тем временем уже оседлал Плотву. Трисс поспешила забраться на свою лошадку, не желая оставаться здесь одна, пока ноздри резала вонь крови и нечистот. Отъехали от гиблого места невольные путешественники молча. Меригольд больше не хотелось шутить. Ее все еще трясло от мерзкого зрелища и спазмов в опустевшем желудке, а также противоречивых мыслей и желаний помочь будущим проходящим. Но как сделать это надолго? Ведь чудовище в итоге убило и спугнуло разбойников. А никакое заклинание не сможет вечно ограждать на том участке от опасностей. Женщина покусывала губу, терзаясь от сомнений, которые прервал голос ее спутника:
- Не знаю. Да, я сначала подумала, что следовало бы ее прикончить... - созналась рыжая, понимая, что не было смысла отрицать очевидное, - Но может ты и прав, и весть о чудище отвадит и лиходеев, и несчастных одиночек на тракте, не способных постоять за себя.

Ну что же, теперь выглянувшее солнце больше походило на насмешку, нежели на дар богов, приятный аккомпанемент путешествия. Лучи не грели и ласкали кожу, а лупасили в глаза, ослепляя и заставляя болезненно щурится. Вновь вернулась духота, которая словно выбила воздух из легких, а сверху на грудную клетку повесила груз размером с наковальню, мешая хоть немного вдохнуть. Плюс недавнее происшествие, что заставило впечатлительную чародейку вывернуться на изнанку, не поднимало настроение. Все еще болезненно скручивало в пустом животе, но поесть хоть что-то Трисс не рискнула, боясь, что съеденное тут же покажется обратно. Такая глупость... Через сколько уже она прошла за свою жизнь? Сколько уже повидала и пережила? А все также, как маленькая невинная девочка реагировала на всю пакость и гнусь. К счастью, это не мешало ей сначала принимать решения, действовать, дабы ликвидировать опасную ситуацию, а уже после, когда наступало мало-мальски безопасное время, вот тут-то ее и подкашивало. И ведь не исправишь магией - на это, о ирония, у чародейки, что раньше славилась целительством, была аллергия.
Напряженную тишину, которая нависала над путниками, как тяготеющий воздух, можно было бы резать ножом, но Меригольд было неловко прервать ее. Вероятно это чувствовал и Геральт, а потому решил уточнить, как она. Вопрос вызвал неоднозначное хмыканье, невольно вырвавшееся от чародейки. Хороший вопрос. Как она сейчас себя чувствует? Или как ее физическое состояние в связи с пропавшим завтраком? Или же ее мнение от недавнего столкновения? А может он решит спросить, как она в принципе сейчас живет? Или он таки хочет поиздеваться и услышать, как же она страдала без него и... по нему?
- В норме, - коротко и скорее из вежливости отозвалась рыжая, лишь бы не оставлять вопрос без ответа. Вновь на парочку накинулась тяжеленным мешком тишина, которая стала бы и вовсе невыносимой, если бы ее не прервал нарастающий шум от приближающегося табора. Лошадей, неспешно перебирающих стройными ногами, обогнала странного вида повозка с призывно-неодетыми прелестницами, чьи прелести были рекламой и гарантом выручки, подтянутыми и накаченными юношами, что, вероятно, были акробатами сего передвижного варьете. На секунду в глазах рыжей мелькнула ревность, стоило ей заметить, как пристально провожает взглядом сей караван Геральт, но она тут же одернула себя, отвернувшись. Это было не ее дело. Это всегда не было ее делом.
К вечеру ведьмак и чародейка добрались до следующей точки своего пути, где можно было скоротать ночь. Чтобы прибыть в это селение, пришлось свернуть с тракта, но крюк был не очень-то большим. Возле трактира уже разбили лагерь давешние артисты, кто обогнал парочку еще днем. Горели костры, похлебка кипела в котлах, женский соблазнительный смех и треньканье гитар пронзали стремительно темнеющее небо. К сожалению, снять комнату или постель в общей зале гостиного двора не удалось. Все обаяние и деньги не помогли рыжей, а потому пред глазами ведьмака она показалась горящей праведным негодованием - глаза блестели, щеки раскраснелись, волосы после всего пути и активного диалога выбились из прически, прядями обрамляя лицо чародейки. Поворчав, вздохнув, Меригольд смирилась с тем, что и сегодня она будет спать под звездами. Единственный уровень комфорта, который удалось добиться, так это воспользоваться подобием купальни в трактире, быстро сполоснувшись в бадье с холодной водой. К счастью, ночь была теплой, а потому по телу разливалась лишь приятная прохлада и истома от долгожданного отдыха после долгого пути. Лагерь спутники разбили тут же, прибившись к табору, расположившись чуть далее от общей компании. Их позвали к общему костру, где предложили миски с наваристой похлебкой и глиняными кувшинами с взваром. На бис исполнялась незабвенный хит маэстро Лютика, который пришел бы в бешенство, узнав, что его песни пелись столь фальшиво и неартистично, но публике нравилось, а Трисс тихонечко посмеивалась, глядя на скривившегося ведьмака:
- За столько лет ты мог бы уже смириться со своей популярностью, - улыбка померкла, стоило Меригольд перехватить взгляды перешептывающихся артисток, которые оценивающе смотрели на Геральта, прикидывая, как быстро вечер в его компании для их троицы может стать более томным: - Хотя наверно смирился и давно уже привык наслаждаться этим... вниманием.

Трисс так и не успела перевести взгляд на пламя, а потому с недовольством выдохнула, костеря себя за то, что ведьмак успел заметить ее взгляд и сделать соответствующие выводы. Дура, ну вот ей какая разница? Даже если он сейчас встанет и пойдет показывать, что все лестные эпитеты от Лютика в части мужской силы, выносливости и прочая, прочая - правда, так - ей-то что? С чего бы вообще беспокоиться, ощетиниваться, как ежик, которого пытается поддеть лапой дикий зверь? Он - не ее собственность. Он - не ее любовник. Он - все еще любим, но эту "любовь" она может скомкать и затолкать глубоко и надолго за невозможностью вырвать из своего сердца этот сорняк, вцепившийся колючками и не собиравшийся покидать теплого места.
Но Геральт не был бы Геральтом, если бы не сделал все хуже. На его слова рыжая аж задохнулась, глотая ртом воздух. Неужели он все еще был тем же мужчиной, в чьих руках она плавилась, как кусок масла на жарком солнце? Тот же человек, за чей теплый взгляд она до сих пор готова бежать на край света, только позови? Тот, кто дарил объятия и забирал ее всю, не взирая на скомканные простыни? Вот уж нет.
- Если бы я хотела... Говорить об этом... Или слышать это... - глухо начала Меригольд, закрыв лицо ладонями, собирая нахлынувшие эмоции в кучу. Совладав, как ей казалось, с смятением, девушка убрала руки, все еще не поднимая взгляда на спутника, уставившись на пляску языков пламени костра. Голос ее был тихим, но она знала, что ведьмак ее услышит: - - Я бы сама спросила тебя. Еще тогда, Геральт. Но ты сделал выбор, и я его уважаю. Да, мне больно. Да, хотелось бы иного. Но я слишком люблю и уважаю вас с Йен... - на имени подруги и соперницы (хотя чего кривить душой, Трисс с той и рядом не стояла) губы чародейки тронула горькая усмешка, - Чтобы продолжать это...  Недоразумение. Я... Мне надоело быть заменой. Мне надоело греть твою постель, пока Йеннифер послала тебя прочь, каждую минуту ожидая того, что она поманит, сменив гнев на милость, и ты побежишь, забыв о моем существовании. Хватит! - заметив, как Геральт подался было в ее сторону, рыжая вскочила на ноги, не желая слушать очередные метафоричные выражения, сводящиеся к "ты мой друг навсегда". Все же самообладание покинуло ее. Как же она была зла на себя - всего пара слов, и крепкие ворота уговоров и доводов разума рухнули под цунами воспоминаний и душевной боли от неразделенной любви, от ненужности. Может это уже сентиментальность, может глупость, но пережив эксперименты со сменой партнеров, коротких и ничего не значащих встреч, ни к чему не приводящегося флирта и коротких вспышек страсти, она пришла к мнению, что даже их поистине больные отношения с Геральтом - было самым сладостным и болезненным приключением, и чувство к нему было настоящим, а оттого ничем не заглушаемым. И как же больно, что стабильное партнерство с избранником ей не светило - ведь сам избранник выбор на ней не остановил.
Меригольд хотела бы еще что сказать, но вздрогнула от испуга, заслышав шум выдуваемого огня. Факиры решили похвастаться умением, пуская пламя изо рта. Сие представление спровоцировало  и напугало медведя - тот встал на заднице лапы и пошел уже на людей, отчего Трисс уже собралась применить магию, но все в итоге обошлось. Смерив взглядом ведьмака, понимая, что сама же делает хуже, рыжая развернулась на каблуках и пошла прочь, собираясь хотя бы проветрится, выбив гнев и расстройство ветром и свежим воздухом, чтобы получилось заснуть.

С того инцидента прошло несколько дней. Белоголовый и чародейка практически не разговаривали, обмениваясь лишь короткими репликами и кивками, не пересекаясь и взглядами. Лошади обоих мерно стригли ушами, изредка всхрапывая, словно ощущая напряжение в воздухе между наездниками. Периодические привали также отличались тишиной, не прерываемой голосами спутников. К счастью, дорога подошла к концу. Трисс с ведьмаком добрались до точки назначения, границы Ринбруна. В обозначенном месте - каменном складе на окраине, чародейка нашла спрятанное за кирпичом послание с местом, где ее ожидал несчастный Лешек. Оставалось всего ничего - дождаться ночи и пробраться в заброшенную лавку на севере поселения, найти фокусника, открыть портал и вместе с ним бежать в уже приготовленное убежище. На той стороне Меригольд давно наладила связку рун и сетку сплетенных амулетов, которые позволяли скрывать проход и не давал никому отследить ни следа.
Скупо бросаясь словами, рыжая рассказала о своем плане. Ее настораживало, что все шло слишком гладко, да и реакция Геральта лишь подкрепляли ее опасения, но ей так хотелось закончить все побыстрее! А потому чародейка не прислушалась к предупреждениям ведьмака, лишь согласилась на сопровождение. Дождавшись темноты, спутники пробрались в обозначенное место. Дверь была заперта, но одно движение пальцами, и та слетела с петель. Оглядевшись и убедившись, что подобные пассы не привлекли внимание, Меригольд прошла внутрь, ведьмак скользнул следом, вглядываясь в темноту. Чародейка создала в ладони маленький шар огня, подсвечивая себе путь. Ее глазам было открыто большое, заброшенное помещение, совершенно пустое, с слоем пыли на полу. На нем-то и видны были одинокие следы, ведущие к двери. Осторожно ступая, Трисс продвинулась вперед, положив ладонь на ручку, прокрутив ее. Лишь в последний момент она почувствовала колебание силы. Это же показал дрожащий амулет ведьмака, но было поздно. Открывшаяся дверь явила зев портала, ведущая в жуткое помещение, больше похожее на пыточную.
- Извините, госпожа Меригольд, - послышался дребезжащий голос, резанувший слух. Девушка закрутила головой, но не могла уловить, откуда шел звук. Но почему-то сразу поняла, что это был чертов Пичужник, который сам же и подтвердил это, - Ваша помощь, вощем-то, и не нужна. Я токмо это, продал вас. Не за просто так, не волнуйтеся, за гарантии. Не гоже мне бояться, я маленький человек. А Радовиду вы-то явно поприятнее будете на костре, хе-хе. Хватайте ее! - напоследок пискнув, Лешек попытался бежать, по крайней мере послышались топот и шорканье. В лицо же чародейки ухнула металлическая пыль. Рыжая закашлялась, пытаясь освободить нос и рот, стряхнуть с одежды эту мерзость, однако что-то пошло не так. Силы покинули ее и девушка осела на пол.
"Двимерит!.." - скорее машинально промелькнула мысль. Говорить уже чародейка не могла, теряя сознание.

В голове несчадно шумело, в глазах рябило и плясали черные мушки, практически полностью лишая возможности видеть и анализировать происходящее. Но хуже всего было то, что из-за невозможности реагировать на происходящее вокруг, вмешаться и отстоять себя и ведьмака, на обездвиженную чародейку накинулись злые мысли которые тут же принялись ее корить за просчет.
"Попасться в ловушку... Вот так вот просто. Где были твои мозги?! Неужели нельзя было получше проверить, а не нестись ачертя голову? Чуточку сна и последующего анализа - разве убыло бы от тебя? Но не-е-е-ет же, надо же бежать и спасать. Героиня хренова! - к себе рыжая всегда была абсолютно безжалостна. Сейчас же помимо ее жизни на кону стояла жизнь Геральта, который бился за них обоих, вынужден еще защищать и не подпускать к ней нападающих, что отвлекало от боя. А что будет, если он пострадает? Ведь столько дурости она наговорила... Тупица! Всем уже было наплевать, что она себе надумывает: "Слышишь, дурында?! И думать забыли про тебя и ту интрижку. Временная замена. Не была бы близка с Цири - давно б уже ушла в разряд просто знакомых, с которыми здороваются и быстро ретируются, потому что и говорить-то не о чем. А ты себе в голову втемяшила. Дура! Больше ж думать не о чем, ха!"
К счастью, пока чародейка накинулась на себя, ведьмак вполне контролировал ситуацию. Не без труда и не без ранений, однако достаточно оперативно расправился с нападавшими и приступил к поискам чертова Лешека, понимая, что от чародейки толку не будет. Опять. Меригольд хотелось расплакаться от злости и обиды, оттого, в каком положении она оказалась, и что опять белоголовый встрял из-за нее в неприятности и вынужден ее из них вытаскивать.
Пичужник же, тем временем, и не пытался показываться на глаза. Вероятно он вдобавок применял какие-то свои трюки, потому что топот его ног перемежался с аналогичными звуками, мешающими определить его местоположение. Геральт в свою очередь держал меч наготове, прислушиваясь. Пару раз запустил Аард, который менял направление звуков, из чего Меригольд могла предположить, что белогооловый уже приблизительно представляет, где искать виновника. К тому же, по касательной, ослабленной волной, но знак прошелся и в сторону чародейки, невольно стряхивая с нее двимеритовую пыль. Спустя томительные минуты рыжеволосая начала ощущать потоки силы от стихий, которые осторожно хлынули к ней, словно лесные зверьки, опасливо позволяя подставляться под ласковую руку.
"Ну же... Давай..." - подгоняла она сама себя, желая прийти в себя как можно скорее. С трудом, на дико трясущихся ногах, но она смогла подняться, пошатываясь. Сложив ладони вместе и быстро разведя их, она смахнула с себя остатки проклятой пыли - теперь оставалось лишь набраться сил. Вряд ли чародейка смогла бы сделать это быстро. Но первое, что она сделала - потратила набранный было ресурс на закрытие портала, боясь, как бы из него не ворвался кто-то еще, чтобы вернуть преимущество на сторону предателя. Сделав это, Трисс осела и рухнула на колени, пытаясь перевести дух.
Тем временем, Пичужник понял, что бежать ему некуда. Словно загнанная в угол крыса, он решил стать нападающим и дать отпор. Из потайной двери, за спиной у чародейки, показался силуэт. Он сложил руки, взяв в них какой-то амулет, пробормотал что-то и камень в украшении загорелся алым. Меригольд же почувствовала всплеск силы - чертова безделушка была артефактом, катализатором, проводником, позволяющим увеличивать поток силы, к которой мог обратиться Лешек, увеличивая его мощь в разы. Секретное оружие на крайний случай? Интересно, как же он его раздобыл. С страшным воплем чародей протянул руку к рыжей, формируя над ее головой огненный шар. За долю секунды до непоправимого, Меригольд успела поставить барьер, который погасил удар, но тут же лопнул, словно мыльный пузырь.
- Не подходи! - заверещал Пичужник, обращаясь к Геральту, - Иначе я изжарю твою ведьму - и головешек на останется!
- Идиот! Тебе же обещали награду за меня живую, не так ли? - хмыкнула Трисс, нащупывая в себе силы. По ощущениям - словно остатки воды в кувшине, на самом донышке: перелить не выйдет, но что-то булькает.  Не густо. Нужно было еще хотя бы капельку времени, но его не было, оставалось лишь попытаться заговорить зубы: - Ты серьезно полагаешь, что до тебя не доберутся? Даже если дадут отсрочку, после убийства крупных пойдут за мальками. Как долго ты сможешь скрываться? Как долго не попадешься под облаву, где тебя просто прирежут, так как под руку попадешься? Это не жизнь, ты и выжить-то не сможешь.
- Заткнись, заткнись! - противно орал Лешек, вновь обращаясь к амулету. Его истерика мешала сконцентрироваться, а потому огненные шары начали появляться и летать вокруг, как мячики, создавая угрозу не только Трисс с Геральтом, но и самому фокуснику. Чудом удалось создать щит над ведьмаком, когда он не успел отскочить от одного шара. На себя уже не хватило, а потому Меригольд взвыла и прокусила губу до крови, ощутив ожог на бедре - отпрыгнувший мячик скользнул по касательной, но успел прожечь брюки и приложиться к коже. Лешек же, радуясь тому, что смог причинить ей боль, снова начал бормотать заклинание. Портал открылся, но рыжеволосая уже поняла - Пичужник не сам его открыл, его открыли извне, а потому амулет был также и средством связи. Зарычав, Трисс поднялась на ноги, вытянула обе руки вперед, одну оставив в этом положении, изображая словно что-то держит меж пальцев, а второй - словно что-то подсекла, подтянув ее к себе. Лешек захрипел, хватаясь за горло и пытаясь отодрать от него фантомные пальцы, но все было тщетно. Цепь же с талисманом натянулась и разорвалась, из-за чего побрякушка улетела в сторону, где-то обреченно брякнув.

И все же подобные "геройства" были крайне необдуманными. Едва скопленных сил после влияния двимеритовой пыли не хватало на всю ту мощь магии, что Меригольд выпустила из себя, но видимо сыграл адреналин и что-то схожее, хоть и не такое масштабное, как было тогда, в ходе одного погрома при участии вил. И теперь, с учетом выплеснувшейся магии Меригольд поняла, что начинает терять сознание. Опять перед глазами плясали черные мушки, но уже настойчиво и забивая все зрение своей бесчисленной стаей, в голове гудело и все начинало вокруг кружиться, что чародейку аж замутило. Но уже переставая себе отдавать отчет и практически не управляя своим телом, в последний момент она успела заметить, как остатки мозгов отказали Лешеку: шарики заехали за ролики, перепутав все на свете с воем и рычанием он двинулся на ведьмака, в чью сторону улетел амулет, словно собираясь вцепиться в глотку белоголового, но юыстро сменив траекторию - руки пытались добраться до магического проводника, чтобы снова обрести силу. Не успел. Техничный взмах меча, после которого с противным уху шлепанием на пол угодили еще теплые и кровоточащие руки, пару машинальных шагов, сделанных неосознанно, и беззвучный ужасный крик из распахнутого рта. Все кончено. Пичужник упал на колени, не веряще, неосозннано разглядывая страшные обрубки, затем заметался, заискал что-то и нашел, к своему несчастью - еще давеча бывшие его конечности валялись неподалеку, маня, дразня и загоняя несчастного в звериную тоску.

Происходившего далее Меригольд уже не видела. Оставалось лишь надеяться, что портал, потеряв подпитку от амулета или связь с Лешеком, закрылся, на помощь к Пичужнику больше никто не пришел и с ведьмаком все в порядке. Вечно она втягивает его в неприятности, рыжее невезение. И ведь каждый раз он в них влезает, стиснув зубы и лишь ворча, но следуя за черти кем. За недосестрой своей названной дочери. За недоподругой своей извечной любви. За недолюбовницей, за связь с которой ему явно стыдно. Но ведь следует. Неужели действительно она для него что-то значит? В этой круговерти нездоровых, запутанных отношений, в который все были связаны запутанным клубком, но который делал их подобием... семьи? Вот глупо...
Трисс все куда-то падала и падала, ее крутило словно щепку в водовороте полноводного ручья, и безумно хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, если и можно было искру сознания осознать за подобие желания.

К счастью для неудачливой рыжей, ее лечебный медальон был все же на ней. И все это время по капле, но он исцелял и добавлял крупицы физической живительной силы. Этого хватило, чтобы спустя время девушка пришла в себя, смогла подняться на слабых неуверенно подрагивающих ногах, оглядеть себя, угрюмо подметить почерневшие кончики пальцев, которых едва-едва не тронуло иссушение - в попытке не отдаться стихийным силам и хоть как-то сдерживать поток, пропускаемый сквозь себя, она забыла о равноценности и своих собственных силах, из-за чего начала тратить свою жизненную энергию. Мда... Благо других магичек не было поблизости - засрамили бы точно. А так - должна будет успеть восстановиться. Если забудет уже о комплексе спасителя и хотя бы пару дней подумает о себе. Ха...

-  Я не чувствую, чтобы на этих бравых ребятах были какие-то артефакты, - отозвалась Меригольд на реплику ведьмака. И правда, каких-то проводников силы, зачарованных предметов и прочей магической братии от головорезов не ощущалось, даже слабого следа, которых остался бы в случае недавнего воздействия, если бы их зачаровали. - Но меня смущает травяная вонь с чем-то еще... Не могу уловить. Она исходит от них, но я не могу распознать, на что это похоже. Самое ближайшее - ваши зелья, но ты сам сказал - это не ведьмаки, - рассуждения не мешали чародейки отрывами ткани, ранее бывшими полами ее рубашки, обвязывать в попытке наложить жгут, культи Пичужника. Тот же, в свою очередь, невидящим взглядом смотрел куда-то сквозь Меригольд, не сосредотачиваясь ни на чем и не отражая и капли сознания. Рыжая боялась, что болевой шок и стремительно случившиеся события могли повредить рассудок фокусника, но - положа руку на сердце - жалости к нему она уже не испытывала. Да, она поможет не умереть бедняке от кровопотери или гангрены. Но на этом все.
- Наш бедолага вряд ли способен хоть что-то сейчас рассказать. Останешься со своим любопытством крайне неудовлетворенным, извини, Геральт, - чародейка поднялась на ноги, не оборачиваясь к спутнику: - И спасибо тебе.

Отредактировано Трисс Меригольд (2022-08-30 09:04:16)