Кнопка ссылка

Ведьмак. Исток Хаоса

Объявление




Мы живы и готовимся к грядущему Самайну!
Последние новости читать здесь.



в игре сейчас:
Ноябрь 1275 года

СЮЖЕТ 》ПОИСК СОИГРОКОВ
КВЕСТЫ 》ЗАПИСЬ В КВЕСТЫ




Добро пожаловать, путник!
Приглядись, возможно ты узнаешь
в них себя?

АКЦИИ 》ЗАЯВКИ ИГРОКОВ

Администратор:
Ренмира


группа в
Telegram

поддержите нас:



Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.

Вы здесь » Ведьмак. Исток Хаоса » ОТКРЫТЫЕ ЭПИЗОДЫ » 1275 г, 23 июля ✦ Инеевая бездна

1275 г, 23 июля ✦ Инеевая бездна

Страница: 1

Сообщений 1 страница 24 из 24

1

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

✦ ВРЕМЯ: 1275 г., 23 июля
✦ МЕСТО: окрестности близ Бругге
✦ УЧАСТНИКИ: Ренмира & Ольгерд фон Эверек
✦ ОПИСАНИЕ: Человеку иногда надо вкусить немного безумия, чтобы освежить вкус к жизни (с)

Отредактировано Ольгерд фон Эверек (2022-08-06 03:09:15)

+1

2

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

Хозяин был не рад своим гостям. Большая и громкая компания, известная не иначе как Кабаны, бушевала в усадьбе Ферн и близлежащих окрестностях, предпочитая отдавать всё своё время веселью, алкоголю и поиску девок. За время своего нахождения в усадьбе, они успели убить одного стражника, попытавшегося помешать пробраться незваным гостям в винный погреб. Вино, столь рьяно охранявшееся когда-то молодым пареньком, имя которого хозяин, конечно же не знал, было истинным сокровищем этого дома. Туссентские, урожая когда родилась хозяйская дочь, светловолосая и тоненькая словно тростинка девица, так похожая большими карие глазами на покойную матушку. Метиннские, реданские, темерские и многие- многие другие. Хозяин искренне ценил вино и никогда не позволял дешевым бутылкам попасть в свой погреб. Но гости, пылкие нравом, не ценили то, что было дорого другим. Они поселились в главной зале, сдвинули кушетки, развалили подушки, достали из погреба лучшие вина и к большому ужасу хозяина, не смаковали, не ценили те амброзии, что попали к ним в руки. Бутылки падали, гремели, красная жидкость текла по полу, пачкая чьи-то штаны и рубахи… терпеть это было невозможно.
Набравшись храбрости, он все-таки решил - есть грань всему дозволенному. А говорить об этой самой грани стоило никому иному, как атаману. Высокому, статному, тому самому фон Эвереку, имя которого успело обрасти погаными слухами, очернившими когда-то знаменитый род. Он прекрасно знал, что род всегда занимался грабежами, предпочитая честному труду наживаться на бедах других, но никогда бы не подумал, что ему доведется воочию увидеть живого представителя этого рода.
Поправляя запачканные очки и воротник рубахи, хозяин дома успел дать напутствие дочери, что сидела в одной из комнат усадьбы под несколькими замками. Не выходить, не выпихивать даже свой маленький и миниатюрный носик! Покуда в доме звери – сидеть ей в комнате, забитой книгами и старым хламом, который уже несколько зим они хотели продать или выбросить на худой конец. Дочь перечить отцу никак не смела. Она и так провинилась, хотя не хотела идти по тому пути, который приготовил ей родной папенька. Но, как он говорил, брюхатая она никому не нужна, тем более от проходимца, который представился ведьмаком. Где такое было видано?! Дочь купца, чье имя звенит в Реданских городах, носит бастарда от ведьмака, который, как казалось, вообще на ведьмака-то и похож не был. Его не интересовало, что кровиночка желала оставить ребёнка. Ей было не важно чей он. Хоть от бандита. Это был её ребенок, чье сердцебиение она уже ощущала, когда прикладывала маленькие ухоженные ручки к совсем не округлявшемуся животику. 
В гостиной зале их было не много. Трое, два рослых мужика и одна женщина, что материлась словно сапожник, рассказывая похабную шутку, развалились близ камина. На полу вокруг них лежали подушки, одеяла, шкуры – словно бы звери свили себе гнездо. Они смеялись… нет, они ржали, запрокидывая голову и вновь пили его вино. Туссентское. То, что он подарил своей жене, пока она еще была жива.
Руки хозяина задрожали от злости, взгляд метнулся в сторону и приметил атамана. Тот стоял около одной из стен, где висела копия картины Ван Рога «Звёздная ночь над Понтаром». Его руки были сцеплены за спиной, сам атаман напряжен как струна, а глаза внимательно изучали полотно.
– Это не оригинал, – атаман качнулся на месте, немного склоняя голову в бок. – Подделка, которой стоит растапливать камин.
– Позвольте, милсдарь, оригинал «Звездной ночи над Понтаром» был куплен на аукционе в Новиграде какое-то время назад и найти его сейчас невозможно. Да, это копия. Но очень точная!
Хозяин чуть ли не поднял в возмущении голос, но своевременно остановился. Это был его дом, но сейчас власти он не имел никакой в родных стенах. Она была вся в руках фон Эверека.
– Тот кто ценит искусство никогда не опустится до этих набросков. Копии. Они теряют душу, что была вложена в работу творца. А это, – взмахом руки он указал на холст, – позор.
Ольгерд наконец оторвался от картины и развернулся на каблуках сапог. Его взгляд оценивающе скользнул по хозяину усадьбы. В воздухе всего на мгновение повисла тишина, пока вдруг не разорвалась от дикого смеха пьющих у камина Кабанов.
– Хотел узнать, как долго мы будем желанными гостями в твоём доме? Не долго, пару дней и отправимся в путь.
– Да... Нет, милсдарь, вы можете гостить зедсь солько пожелаете! Я только лишь… хотел уточнить, каковы шансы пригласить в мой дом лекаря, чтобы тот добрался цел и и здоров? – мужчина кашлянул, потому как задел очень живой для него вопрос. – Моей дочери нужна помощь.
Конечно, всей правды хозяин не раскрывал. Дочери лекарь если бы и был нужен, то только для того, чтобы услышать «здоровее девушек просто не бывает». Нет, хозяину нужна была травница, алхимик, которую он хотел пригласить в свой дом относительно недавно. Та должна была привезти настой, что избавил бы его от позора, который дочь молчаливо оберегала. Но травники и алхимики последнее время были красной тряпкой для Охотников на ведьм. Поэтому он любезно звал её "лекарем".
– Так позови за лекарем. У тебя людей нет или что? Кабаны не курьеры.
– Нет-нет… просто мне бы хотелось, чтобы… лекарь добрался до усадьбы живым. И целым.
– Киф! – вдруг гаркнул Ольгерд, отдаляясь от хозяина усадьбы к софе, что стояла неподалеку от камина. – Отправляйся… куда?
– В таверну, в таверну.
– В таверну, что мы недавно проезжали. Найди там лекаря. Как звать?
– Не знаю, милсдарь Ольгерд… говорили, что лекарь - девушка, стройная, красивая, волосы у нее темные.
Атаман раздражено вздохнул.
– Найди близкую по описанию, она должна была навестить дочь господина Ротте. Поспрашивай и привези её сюда. Без каких-либо лишних телодвижений. Целая, здоровая.
Киф, немного разочарованный в том, что его оторвали от прекрасного времяпровождения у камина, выслушал Ольгерда и кивнул, приговаривая, что задание будет выполнено более чем точно и быстро. Забили каблуки по полу, хлопнула дверь и хозяин склонил голову в благодарственном поклоне. Атаман отмахнулся от него, присаживаясь на софу и в задумчивом молчании прикрыл глаза, задирая голову к потолку, наконец-то находя удобное положение для отдыха.

Отредактировано Ольгерд фон Эверек (2022-08-10 23:48:18)

+1

3

[indent=1,0]Мир в северных королевствах, под правлением Редании и Охотников за колдуньями, был пуще неволи. Так ей показалось, когда Ренмира снова вернулась в Бругге, чтобы утонуть в своих воспоминаниях о тех днях, когда ей было хорошо. Она жила когда-то в доме чародея, помогала ему с его магическими трудами, принадлежала ему целиком. С той поры утекло много воды, а ее прежнего хозяина не было уж в живых. По ее, между прочим, милости.
[indent=1,0]В прошлом Ренмиры было много ошибок.
[indent=1,0]В ее настоящем их было едва ли меньше.
[indent=1,0]Тяжелое чувство сожаления, а так же гнетущая атмосфера этого нового для нее севера, заражали унынием. Она вроде бы и вернулась на родину из-под власти нильфгаардцев, но при этом больше там было спокойствия и порядка, не было страха, окутывающего людей. Для северных королевств настали очень мрачные времена. Исходя из того, что повсеместной травле и убиению подвергались чародеи, алхимики, травники и даже изредка неудачливые чудовища. Ренмира пыталась прижиться здесь, но это давалось ей нелегко. Она даже не спешила возвращаться в свой старый дом в Бругге, предпочтя ему трактир в окрестностях. Единственное, что было хорошим во всей этой ситуации, у нее, как у травницы и алхимика, было мало конкурентов. А, значит, она могла неплохо заработать на чужих бедах. Ну а если случатся неприятности - быстро убраться отсюда. Видимо, сейчас иначе жить было просто невозможным.
[indent=1,0]Ренмира понадеялась на сплетни и не прогадала. Как только она въехала в предоставленную ей комнату и заявила трактирщику о том, что она является лекарем, к ней потянулись люди. Хворых и отчаявшихся стало на севере куда больше, чем было раньше. Исчезали повсеместно все, кто мог им помочь.Оплатили страждущие своими проблемами Ренмире и еду, и жилье и еще по мелочи старались “госпоже лекарю” принести. Несмотря на удручающую обстановку, люди все еще оставались людьми, и в плохом и в хорошем смыслах этого слова. Ренмира даже задумалась о том, не стоит ли глубже начать изучать медицину, если дела в мире столь плохи. Впрочем, пока что ее скромных познаний хватало, а самым ходовым товаром были зелья, мази и отвары.

[indent=1,0]Этот вечер ничем не отличался от двух предыдущих. Где-то в окрестностях гуляла лихая ганза, пугая местных, и почти все ее клиенты нет-нет, да поделятся сплетнями. Впрочем, кметы народ привычный к таким вещам, особенно после войны. Ходить к лекарю меньше от этого не стали. И все, казалось, шло своим чередом, до того момента как эти бандиты не заявились к ней. Точнее один бандит, но местные были уже о них наслышаны. Вроде как, по его словам, требовалась ее помощь в местной богатой усадебке, но после отказа “любезно проследовать с ним”, этот мужлан разогнал всех оставшихся клиентов, не оставляя Ренмире выбора. Такая настойчивость “лекарю” не понравилось, но была эффективна. Пришлось Ренмире, все таки собраться и узнать кому же так срочно нужны были ее услуги. Мысленно, все свои беспокойства Ренмира уже включила в счет зарвавшегося клиента. С богатеев всегда проще всего было состричь лишних денег, многие их не считали должным образом.

[indent=1,0]Дорога привела ее к усадьбе, где концентрация головорезов стала еще больше. Они выпивали, вели себя фривольно и ни в чем себе не отказывали. Впечатление Ренмиры от этого места испортилось. Ведь что за хозяин мог держать здесь таких гостей. Жив ли вообще был этот самый хозяин?
[indent=1,0]Ренмира шла и оглядывалась по сторонам, подмечая разные детали. Но молчала. Это все было не ее делом. В конце концов, ее шествию пришел конец. Судя по словам, ее привели прямо к главарю ганзы.
[indent=1,0]- Что ж, и кому здесь нужна помощь лекаря? - Не стала ходить вокруг да около девица.
[indent=1,0]Ее голос отличался от писка деревенских девок, прячущихся по углам. Она была уверена в себе и смотрела прямо в глаза рыжеволосому атаману. Женщины бывали разных сортов, в этой же с момента ее появления можно было считать какую-то темную ауру силы. Словно невысокая, невооруженная одинокая девчонка весила в пространстве едва поменьше, чем атаман Кабанов. Такими взглядом и речами обычно обладали чародейки, которым было чем себе подобное право подкрепить.
Ренмира стала рассматривать мужчину на кушетке, смело и слегка оценивающе, подмечая едва заметные жесты. Очень сильна была интуиция и знание невербального языка тела у таких чудовищ как она. Вместе с тем, Ремнира еще не позволила себе ничего не простительного, понимая, что все таки людей здесь было больше.

[indent=1,0]Сама женщина выглядела хорошо. От нее приятно пахло запахом спелых яблок, приглушавших аромат реагентов. Она определенно давно забыла что такое кметские платья. Ренмира была одета на мужской манер: сапожки, штаны, перетянутая широким поясом голубая мешковатая рубаха с качественной серебристой вышивкой по вороту и рукавам. Не испорченные мозолями руки, не тронутое поветриями смазливое лицо, приукрашенное косметикой. А волосы… густые, здоровые, лоснящиеся в свете свечей. Они ниспадали с ее головы легкими волнами и заканчивались где-то у колен. Но самыми необычными были ее глаза, похожие на прозрачные голубые льдинки.
[indent=1,0]Ни охраны, ни мужа, ни наемника при ней не было. Все это выглядело подозрительно. Тяжело симпатичным девушкам шляться по трактам в одиночку. Мир был неприветлив к таким созданиям.
[indent=1,0]Ренмира держала в руках сумку, которую переложила ее из одной руки в другую, пока ждала ответа.

внешний вид

Образ: Сама женщина выглядела хорошо. От нее приятно пахло запахом спелых яблок, приглушавших аромат реагентов. Она определенно давно забыла что такое кметские платья. Ренмира была одета на мужской манер: сапожки, штаны, перетянутая широким поясом мешковатая голкбая рубаха с качественной серебристой вышивкой по вороту и рукавам. Не испорченные мозолями руки, не тронутое поветриями смазливое лицо, приукрашенное косметикой. А волосы… густые, здоровые, лоснящиеся в свете свечей. Они ниспадали с ее головы легкими волнами и заканчивались где-то у колен. Но самыми необычными были ее глаза, похожие на прозрачные голубые льдинки.
Инвентарь: сумка с зельями

Отредактировано Ренмира (2022-08-10 12:54:52)

Подпись автора

Севером правят темные боги / Тебе кажется / Чудовище
Лидер секты "Проклятых Ждунов"

+1

4

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

Его задело это «произведение искусства».
Обрамленная в красивую резную раму, написанная маслом одной из теплых августовских ночей её мягкой рукой. Он хорошо помнил тот день, ведь именно тогда она испачкалась синей краской, приговаривая, что рисовать небо не так просто, как кажется… эта картина нервировала. Пусть копия. Пусть не такая яркая, живая, насыщенная, но это не был оригинал. Он видел его, начиная от пустого холста и заканчивая красивой размашистой подписью в самом левом нижднем углу картины "Ван Рог".
Это было так давно.
Но он хорошо помнил.
Её картины никогда не ценили, пусть она и скрывалась под своим любимым псевдонимом Ван Рог. Говорили, что эти творения не оживали. Не задевали душу. А она никогда не унывала, всегда задорно улыбалась и готовила новые холсты.
Атаман приложил холодные пальцы ко лбу, прикрывая глаза и гневясь на самого себя.
— Ольгерд! Впился в картину глазищами, понравилась что ль? Заберем её с собой, проблемы ж нет! — Адель ухмыльнулась пухлыми губами очень зло.
— Я же не спрашивал твоего мнения, Адель. Кажется, даже не выражал ни малейшей толики интереса.
Раздражённо избавив себя от расспросов и глупых шуток, которые обязательно последовали бы за предложением прибрать к рукам это «чудо искусства», фон Эверек убедился в том, что Адель поняла посыл и не рискнула убеждать, давить или доказывать всю прелесть предложенной идеи. Ольгерд оценил бы это рвение только в том случае, если не считал бы всех Кабанов пьяницами и гуляками. Пусть каждый из них являлся представителем к дворянской крови, но не было в них этой утонченности, способности шире мыслить и рассуждать. Каждому из Кабанов требовался лишь алкоголь, пару убийств в неделю и хорошо бы девку под руку, что усмирит гнев в нужную минуту. Чему Ольгерд все-таки удивлялся, так это преданности всех гуляк. Даже после тех событий, о которых он хотел бы забыть, но никак не мог.
Белоголовый ведьмак любезно предоставил ему право жить. И первое время он был искренне рад твой свободе, которую обрёл.
Но разве это можно было назвать жизнью? После всего, что он совершил? Нет, потому как даже сам дворянин понимал - его должна была ждать только смерть. Как бы фон Эверек не вёл себя отчасти безразлично, но этой таинственной фигуры в темном балахоне с косой наперевес он всё так же панически боялся. Как тогда, так и сейчас. Даже спустя столько лет с каменным сердцем его пугала мысль о том, что когда-то придется ощутить тот сковывающий всё тело страх и жуткий, пробирающих до самого сердца холод.
И что теперь? Трусливый и жалкий, он ощущал весь бешенный вихрь прожитого. Всю палитру эмоций до каждого маленького нерва. Его глупость, эгоистичность и наглость стали причиной смерти двух дорогих ему людей. Брата он предал в надежде на будущее с Ирис. Но Ирис…
Внезапно в комнату ворвался запах спелых яблок. Он лениво поднял голову, потому как не услышал ни скрипа дверных петель, ни громких шагов и увидел, наконец, женщину. Она действительно была красива, как и описывал этот ленивый, толстый Ротте, поднявший своё состояние лишь на том, что подставлял практически всех с кем торговал. Возможно, именно сегодня Ротте не соврал впервые за свою жизнь.
— Что ж, и кому здесь нужна помощь лекаря?
Её голос рассек так внезапно навалившуюся тишину. Даже гуляки у камина повернули свои головы, чтобы рассмотреть новоприбывших. Киф, стоявший рядом женщиной, в нетерпении указал гостье на лестницу, призывая подняться на второй этаж и там уже встретиться с хозяином усадьбы. Ольгерд же молча переключил внимание вновь к картине. Чертовой картине, что никак не давала покоя.
— Поднимайтесь, милочка, толстозадый ждет наверху. Там и девка его, он к ней вас просил, — всё тот же Киф вызвался ответить на вопрос, видя, что атаману проблемы пациентов и лекарей были совершенно не интересны.
Ольгерд же в действительности хранил молчание. Но в один момент, когда под ногами гостьи скрипнула половица, поднял руку в небрежном жесте.
— Когда закончите с отпрыском Ротта, я бы хотел самую толику Вашего профессионального внимания, — он ставил её перед фактом, ведь это не было предложением, где был выбор.
Потому как в голове мелькнул маленький огонёк надежды.
В мире столько возможностей. От запретной магии, до чудодейственных эликсиров. В этом мире существовали чудовища, чародеи, призраки. Ольгерд был хорошо знаком с потаённой частью, прекрасно понимал, что практически не существует невозможного. Но попадать в ловушку вновь не желал, хотя мечтал о том, чтобы забыть часть своей жизни. Потому что Ольгерд фон Эверек был трусом.
«Звёздная ночь над Понтаром» насмехалась над ним. Наконец-то он это понял.

+2

5

Все, кто присутствовал в комнате, так или иначе глянули на нее, когда она подала голос. Ренмира не испугалась этого внимания, продолжая смотреть на рыжеволосого. Чем дольше, тем отчетливее понимала, что не ошиблась, и вот он, точно, вожак этой шайки. Да, она мерила мир по своим понятиям.
Оказалось, что работа лекаря нужна не ему. И это было хорошо, потому что балансировать между работой и неприятностями ей не хотелось.
На помощь Ренмире пришел все тот же ее недавний знакомый, который и привел сюда бестию. Его бросало из крайности в крайность. Вот теперь он был достаточно мил и услужлив, не то что в трактире. Заметив то как себя ведет «вожак» и его приспешник, желавший выслужиться, Ренмира поняла что лучше перестать ломать голову над причинами. Приказ явно отдавал Рыжий, но сейчас он старательно делал вид, что ему наплевать на все, кроме пейзажа над камином. В этот момент она не могла проигнорировать зашевелившуюся в себе подозрительность: он похож был на того, кто мог бы сдать ее охотникам за чародеями, хитрым способом заманив в ловушку. Остальное ее волновало ни чуть ни больше, чем чирии на чужой заднице.
Или же?…
Ее взгляд на мгновение отразил затаившееся в глубине души ожидание. И оно через мгновение потухло, ведь Ренмира прекрасно понимала несовместимость больных фантазий с жизнью. Она сделала свой выбор. К тому же, война далеко позади. Не искал он ее ни в Ангрене, ни где-либо еще, а она сама разорвала все связи.
Эти мысли не заняли долго времени. Прошло несколько мгновений и Ренмира уже прошествовала наверх, куда ей указывали временные хозяева дома. Разумеется, она услышала и то, что сказал ей их атаман, но ничего не ответила ему. Похоже было на то, что ее ждала непыльная работенка. Санкционированное, так сказать, убийство. В зародыше.

* * *

Ренмира вошла в комнату и прикрыла за собой дверь. То, что должно было здесь произойти – суть таинство, в которое гулякам и лиходеям внизу совать нос нечего. Ее встретили хозяйская дочка и сам хозяин дома. Не было в комнате даже слуг. Милсдарь Ротт смотрел в окно, его дочь лежала на кровати, убитая горем. Ренмира присела на кровать к девушке. Для бестии, которая претворялась лекарем, все было уже ясно: она действительно беременна. Это выдавал запах. Ренмире не было нужды выяснять кто отец, она уже повидала много таких случаев. Этот ребенок был нежеланен.
«Лекарь» посмотрела в лицо девушки, на котором отражалось ее внутреннее страдание. Она уже не плакала, слезы закончились. Ее предали все, кто был ей дорог: ее любовник, ее отец, ее мать, которая не перечила мужу. Вся людская система мироустройства находилась в руках мужчин. Теперь эту девочку будет сложно «хорошо продать» замуж.
Память «услужливо» подсунула ей дом графа в Метинне, обратившегося к Ренне ровно по такому же особо деликатному делу. Юные девы часто делали глупости, от которых потом страдали.
- Мое дело к вам… не требует огласки. – Полная фигура милсдаря Ротта повернулась к Ренмире.
- Двести крон. – Подхватила Ренмира, не став слушать.
Цена была завышена так, что у купца перехватило дыхание.
Девушка была рыженькая, что лишь добавляло бледности лицу и усиливало красные следы припухлости глаз. Ренмира потянулась и взяла девушку за подбородок, заставив ту продемонстрировать остатки красоты лица. Затем неторопливо провела линию от шеи до живота.
- Каков срок? – Она смотрела на девушку, испуганно сжавшуюся на кровати. Та боялась вызвать гнев папеньки.
- И где отец? Это тот, который внизу?
Девушка помотала головой, натягивая одеяло по самый нос.
- Он изнасиловал тебя?
Девушка неуверенно покосилась в сторону отца. Следы этой истории дорого ей обошлись и вызывали гнев папеньки. Девушка не соврала и снова повела головой в отрицательном жесте.
Ренмира вдруг ощутила какую-то тяжесть от нахлынувших воспоминаний. Все ведь было просто: продай яд и живи с деньгами. Продай по хорошей цене, врядли этот скряга поскупится двухстами кронами в обмен на удачное замужество, которое принесет ему больше. «Интересно, он нашел ей мужа получше или только планирует?»
- Я не смогу ее там заштопать. Для этих дел вам бы чародейку поискать. – Честно предупредила на папашу. – А теперь… я попрошу принести плату и ненадолго оставить нас.
Ренмире осталось задать два важных вопроса и получить ответы на каждый из уже озвученных.

* * *

Она спустилась, по прошествии получаса, не раньше. Слегка напряженная, задумчивая и не торопившаяся восвояси. Виной тому было желание клиента удостовериться в результате оказанных услуг и иметь при себе целителя, на случай сильного кровотечения. Все это не входило в планы Ренмиры, однако просьбу хозяина дома она соизволила выполнить. Не все было так просто, для этого тоже были причины. Одна из причин недавно стояла внизу и рассматривала картины.
На этот раз Ренмира выглядела приветливее и добрее. Еще бы, ведь теперь она кралась в курятник как лиса, да еще и по приглашению главного… хм, пожалуй не стоило торопиться с выводами. Спускаясь с лестницы, Ренна перекинула волосы через плечо и стала неторопливо переплетать их в косу. Она помнила, что у рыжеволосого лидера здешнего сброда было к ней дело. Возможно, они сойдутся на бартере. Возможно, она даже сможет подзаработать. Возможно, кому-то еще пригодятся ее услуги, поэтому стоило попытаться наладить отношения. А нет, так, может быть, развлечется настолько, насколько это позволит местная публика.
Она подошла тихо. Не кралась, но все равно как-то это получилось зловеще.
- Помнится, у вас было ко мне дело, милсударь. – Напомнил знакомый голос, звучавший благодушно. – Так получилось, что у меня теперь уйма времени. Что же вас беспокоит?
Ренмира поискала глазами местечко, куда могла бы присесть и не испачкаться. Беспорядка все эти люди наводили много.

Подпись автора

Севером правят темные боги / Тебе кажется / Чудовище
Лидер секты "Проклятых Ждунов"

+1

6

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

К тому моменту, как гостья дома, затребованная самим Ротте, вернулась на первый этаж, Ольгерд восседал в главной зале совершенно один. Кабанов он отправил подальше: кто ушел на улицу, кто предпочел ретироваться в соседние комнаты, а кто-то и вовсе гремел бутылками в погребе, выискивая жемчужины в коллекции хозяина дома. Уставший, он поднял взгляд к девушке и небрежным взмахом руки пригласил её сесть на свободную кушетку, что стояла по левую сторону от атамана.
— Что для вас искусство, милсдарыня? — спокойно поинтересовался Ольгерд, кивком головы указывая на злосчастную картину на стене. — Обычно магия искусства заключается в том, что смотря на картину, скульптуру или любой другой способ самовыражения художника, простой зритель должен ощущать что-то в глубине души.
Он вопросительно изогнул бровь, выражая большую заинтересованность в заданном вопросе.
— Кто-то ощущает легкость, видя мягкие, воздушные мазки масляной краски. Кто-то задумывается над вопросами о вечном – любви, мире, жизни в целом. Некоторые с головой впадают в безумие. А другие и вовсе ощущают пустоту, не в силах увидеть потаённого смысла в чужих творениях.
Его взгляд вновь прицепился к холсту на стене.
— Это не оригинал, к большому сожалению. Видно, что другая рука писала этот… — атаман замолчал, потому как не считал правильным выражаться грубо в обществе женщин. — Эту подделку. Здесь не заложен никакой смысл, нет потаённых идей… но все-таки, что для вас искусство?
Он говорил настолько устало, лениво и безразлично, что сам удивился своему голосу. Не смотря на этот тон и усталость, его интересовал ответ, потому как по отношению человека к искусству можно было понять куда больше, чем следовало. Конечно, ответ темноволосой каким бы ни был, не изменил бы самого смысла, а также причины по которой сейчас она не выдвигалась обратно в таверну или куда-то ещё, где её могли ждать. Ольгерд не отказывался от изначально заложенной мысли и всё еще преследовал маленькую попытку унять те гнусные чувства, что с каждым днем всё больше и больше раздирали душу.
Смешно, ведь за эту душу от держался по последнего.
А как оказалось, оно того не стоило.
— Если Вас смущает моя компания или пугает то, что Реданская вольная компания обросла слухами о том, что они – простые разбойники, не стоит пугаться. Ложь может развеять по миру любой завистник или хвастун, — Ольгерд ухмыльнулся. — Вас никто не тронет. Как и дочь Ротте никто не тронул.
Хотя хотели. Когда они заявились во двор усадьбы, поднимая пыль и оставляя лошадей, некоторые из Кабанов зло и холодно ржали, планируя в различных позах, вариациях и делах «облагородить» дочь лживого купца. Но никто не посмел тронуть её и пальцем, даже взглянуть на этого маленького, понурого лебедя, которого увидел Ольгерд, заходя в дом. Он запретил. Сказал об этом единожды и никто не посмел перечить.
Кабаны были пьяницами и гуляками, но никогда не выступали против установленных Ольгердом правил.
— Адель! — вдруг гаркнул атаман, слыша шаги в соседней комнате. — Принеси вина гостье! И быстро, потому как ожидание – это трата чужого времени.
За стеной послышались шаги и недовольное бормотание. Адель, высокая, крупная женщина по силе лишь немного уступавшая любому мужику, посмотрела на лекаря и вздохнула. Взгляд её темных глаз был полон недовольства, но не смотря на внутренние переживания и мысли, она направилась в погреб и там принялась искать вино, достойное гостя атамана. Самую пыльную бутылку, ведь именно такие были на вес золота.
Атаман же раскинул руки, ухватился за спинку кушетки и вновь вернулся к лекарю.
— Какого рода Вы профессионал в своём деле? Для Вас привычны зелья, алхимия?
Он спрашивал это так легко, будто не отдавал никакого отчета охотникам за ведьмами. Ольгерд прекрасно знал, что творится в мире, понимал что такие вопросы граничат с безумием, но… разве может быть ещё больше безумия в его жизни?
— Не стоит пугаться. Здесь нет охотников. Здесь нет тех, кто сдаст кого-либо охотникам. Хотя я и подданый Его Величества, а также большой «патриот», — он усмехнулся, — но мне не интересна беготня за чародеями и теми, кто хоть малую толику соображает в магии. Какой бы гнусной она не была.
Оглядываясь на прошлое, Ольгерд в принципе тоже мог бы гореть на костре. Его увлечения гоэтией были известны только ему самому, рассказывать об этом всем и каждому он не стремился. Потому как не был идиотом.

+1

7

Вся эта история сейчас напоминала Ренмире про те или иные отголоски прошлого. А воспоминания, в свою очередь, печалили. Они дергали за края едва сшитой раны, заставляя ту заново кровоточить. Ренмира не думала, что ей будет так тяжело смиряться с последствиями своего выбора, который был сделан далеко не бездумно. Иногда хотелось сорваться и уехать обратно, узнать, как обстоят дела после ее исчезновения. Особенно теперь, когда знакомые ей северные королевства изменились до неузнаваемости. Нильфгаард, который она покинула и который всегда казался бестии довольно суровым для магов и магии, уже не выглядел кощунственным по отношению к ним. Там чародеев уважали, пусть и требовали от них послушания и порядка. В Редании же – уничтожали. Какое королевство хотел построить этот странный, незнакомый ей король? На что будет похож мир без магии? Ренмира не хотела об этом узнавать, но у нее не было никакого выюора. Разве что действительно вернуться туда, откуда пришла.
От последней мысли она вздрогнула. Ее память так некстати подкинула ощущение жесткого, но возбуждающего темное начало, укуса на шее, что Ренмира почувствовала слабость. Очень кстати пришлось приглашение ее собеседника присесть, которым «лекарь» воспользовалась, немедля. Она боялась вернуться. Это должно было принести лишь боль и сожаление. Есть в мире вещи, которые необратимы, кем бы ты ни был, и именно такая вещь была причиной.
- Есть ли искупление тому, кто своими руками создал и погубил все, чего желал? - Этот вопрос она задавала себе уже не раз. И сейчас он был задан едва слышно, пока собеседник спрашивал ее о чем-то ином. - Стоит ли собственная сила таких жертв?
Ренмира слушала Рыжеволосого вполуха, потому что тема искусства ей была чужда. Но она слушала, несмотря на свои внутренний диссонанс и вопросы. Выражение лица, тембр и оттенки голоса, усталость собеседника – все это сейчас почти не имело значения. «Что есть для меня искусство?» - Отвлеклась он и переспросила в уме.
- Опасаюсь вас разочаровать. – Ренмира решила не юлить сейчас. – Я знаю слишком мало о живописи, чтобы с вами дискутировать на ее счет. В руках одних искусство это, прежде всего, способ выражать чувства и мысли автора, будь то стихи, картины или скульптуры. В руках других – виртуозное исполнение задачи. Спасение жизней, идеальный результат без погрешностей: будь то искусная ложь или сложнейшая операция в лазарете.
Она ухмыльнулась. Ей ближе было второе.
- Ваша компания меня не смущает. Возможно, даже наоборот. – Женщина мягко моргнула пушистыми темными ресницами, выражая расслабленное спокойствие. – Я была слегка взволнована вначале нашего знакомства – здесь не буду лгать, а так же настойчивое вмешательство в мои дела мне было не по душе… но наш нынешний разговор наедине может многое поправить. Я ценю уединение и свободу личного пространства.
Ренмира умолчала о том, что за собой это подразумевает несколько большее, чем лежало на поверхности. Ведь сложно сказать собеседнику, что ты – один из его ночных кошмаров. Как сложно и совершенно не нужно объяснять то, что быть в ее присутствии опасно одному.
Не ускользнуло от внимания Ренмиры то, как взглянула на нее некая «Адель», имя которой уже было услышано бестией дважды. Взгляд полнотелой женщины будто говорил волколачке, что рыжеволосый атаман – ее собственность. Ренмира на это не повела и бровью, хотя в глаза Адель посмотрела и взгляда не отводила.
- Я благодарна за вашу честность. Девушка наверху это подтвердила.
Ренмира вновь вернулась взглядом к собеседнику и учтиво кивнула, принимая все озвученные заверения Рыжего.
- Поэтому доверюсь вам.
Легкая и приятная улыбка украсила лицо проклятой. Эта странное раздражение Адель вдруг отвлекло ее от собственных горестей. Ренмира собрала разметавшиеся по плечам волосы и аккуратно положила их на левое плечо, тем самым приоткрывая изящную шею. А затем она ослабила шнуровку на рубахе. Здесь было тепло и душновато после такого количества людей, но предлагать выйти в ночную прохладу своему собеседнику она покамест не стала. Отчасти, все это было заигрыванием с самой Адель. Не одна она здесь мнила себя альфа-самкой, только вот Ренмира действительно той была и не нуждалась в подтверждении своего статуса. А вот что там в «стае» ее собеседника творилось – это уже иная история.
Ренмира просто повременила с ответами до тех пор, пока Адель не скроется. Ей ли не знать на что способны женщины?
- На ваш вопрос я отвечу прямо. Я не медик. Сложную операцию я провести не смогу. Гнусная магия – тоже не моя стихия. У меня нет к ней ни толики таланта. Очереди же из клиентов обычно выстраиваются ко мне за зельями и декоктами совершенно бытового характера. Кому-то нужно вывести прыщи или заживить раны, кому-то скинуть ребенка, кому-то… хм… «чтобы колом стояло». Когда-то, - она закинула ногу на ногу и откинулась на спинку, - я занималась наукой, даже работала с чародеями, но в последнее время продажа лекарств, а так же афродизий, галлюциногенов, зелий для избегания беременностей по борделям – это куда более перспективное занятие, чем попытки расширить горизонты знаний или… найти тот самый пресловутый философский камень.
Она была не совсем честна, но постаралась ответить на вопрос. Она тоже не стала говорить обо всем, равно как и ее собеседник. О том, что она творила некоторое время назад, вообще лучше не говорить правды.
- Хотя, некоторое время назад я вела работу над изучением природы проклятия и изменений в оборотнях. Неприятно осознавать что средства и возможности для этого мне дали наши враги. Нынешние власти желают лишь жечь.
Возможно, последнее станет неплохой возможностью слегка изменить направление диалога.

Подпись автора

Севером правят темные боги / Тебе кажется / Чудовище
Лидер секты "Проклятых Ждунов"

+1

8

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

Её ответ, описавший отношение к искусству, ничуть не разочаровал атамана. Он понимающе кивнул, считая тему исчерпанной, потому как получив желаемое составил своё понимание о том, какой именно человек перед ним сидит. Пусть кому-то это и могло бы показаться совершенной глупостью, но порой так просто было понять, какого сорта собеседник составляет компанию в общении, ответив об искусстве. Одни порой юлили и пытались набить себе цену, рассуждая совершенно неправильно или говоря обрывистыми фразами, услышанными от ценителей. Другие открыто врали. А вот те, кто имел хоть малую толику уважения не сколько к самому искусству, сколько к заданному вопросу, старались быть честны и открыты. Не каждый мог описать само понимание творчества, ведь собеседница так верно заметила – для каждого оно значит нечто больше и несет в себе свои тонкости.
Теперь уже убежденный, что перед ним точно не сидит обычная девка с деревни, Ольгерд не счёл нужным перебивать её. Отчасти было приятно наконец услышать взвешенную и правильную речь, которая строилась не сколько на доверии, сколько на уважении к своему собеседнику. О доверии здесь не могло быть и речи. Никакой идиот не станет доверять все свои тайны первому попавшемуся на встрече незнакомцу или незнакомке. Возможно, именно поэтому оба были аккуратны в своих изречениях.
А вот представление при появлении в комнате Адели его позабавило. Действия лекаря, что вне сомнений была красива и притягивала к себе взгляд, вызвали у него ухмылку. Покрасневшая от злости Адель, поспешившая сбежать в погреб, видимо, впервые встретила на пути столь женственную особу.
Между тем диалог подбирался к более важным деталям. Отбросив все мелочи, атаман внимательно смотрел на темноволосую красавицу и слушал. Жаль, что его не интересовали зелья, способные решить мелкие житейские проблемы. Было бы куда проще.
— Прекрасно, что у Вас за плечами такой внушительный опыт работы. И я благодарен за проявленное доверие, — Ольгерд провел рукой по лбу, выдыхая. — Работа с «врагами», как Вы выразились, меня не смутит. Как всегда – важен результат, не правда ли?
Он улыбнулся уголками губ, предпочитая уколоть самого себя таким сравнением. Кому, как не фон Эвереку, знать каковыми бывают результаты и большое желание круто посвятить себя тому, что истинно важно? Именно этот ненормальный интерес привел его к ситуации, когда, смотря на самую простую копию картины, в нём закипала злость на самого себя. Это тяжелое бремя «результатов» не давало покоя. Каждый день был похож на предыдущий и каждый день он всё больше и больше ощущал весь спектр негативных эмоций, который пролетал по нему как табун лошадей.
Раздавленный, разбитый и чертовски усталый, он не мог насладиться жизнью. Призраки прошлого постоянно напоминали о себе. Даже здесь, в чертовом доме Ротте он зацепился за эту картину, оригинал которой был написан руками Ирис. И какой был смысл бежать от сделки, если душа словно горела от принятых решений?
— Есть ли возможность притупить воспоминания? При помощи зелий, отваров, трав? — он небрежно махнул рукой.
И только было он хотел продолжить, как послышались шаги. Атаман раздраженно перевел взгляд и увидел Адель, бодро шедшую в его сторону. На стол перед собеседниками грохнули две бутылки пыльного вина. Ольгерду было достаточно всего одним взглядом выпроводить женщину вон. После того как вновь хлопнула дверь и в помещении осталась темноволосая красавица с атаманом, он поднялся с места и прошел к столу близ камина, где стояли кубки, бокалы и рюмки.
— Я говорил о воспоминаниях, верно? — Ольгерд пристально изучил посуду, небрежно откинул в сторону некоторую из них, даже не обращая внимание на вылитые остатки вина на пол. — Сразу дополню – меня не интересуют моральные истории о том, что какие бы не были воспоминания, они остаются всё теми же воспоминаниями и в целом являются частью жизни. Мириться с ними у меня нет желания.
Несколько рюмок упали со стола и покатились по полу. Фон Эверек же, наконец найдя чистый и подходящий бокал, вернулся к кушетке и ловко откупорил одну бутылку.
— Даже если у Вас аллергия на алкоголь или боязнь ощутить головную боль ранним утром – не стоит отказываться. Редко когда выпадает оказия попробовать Туссентское розовое урожая 1237 года, — он протянул бокал темноволосой. — По крайней мере за это воспоминание стыдно никогда не будет.

Отредактировано Ольгерд фон Эверек (2022-08-22 01:47:13)

+1

9

Ренмира приняла бокал и позволила его наполнить.
Разговор с этим человеком начинал ей нравиться. Ренмира смотрела на своего нового знакомца внимательным взглядом, не отводя глаз. Не скользила взором по сторонам, не отводила глаз. Лишь на его вопросе она нахмурилась, обдумывая чем же может ответить на его просьбу. Атаман говорил, что не желает слушать нравоучения, а значит его действительно интересовал результат.
Ренмира задумчиво поднесла указательный палец к губам и легко прикусила фалангу. Этот вопрос сначала ее обезоружил, но вскоре она нашла в своей голове ответ.
– Я не нашла в своей памяти ни одного безвредного способа это сделать. Они все травматичны в той или иной мере.
Черноволосая бестия бестия снова сосредоточилась на собеседнике, убрала пальцы от лица и потянулась к вину. Туссентское. Розовое. Розовым вином еще славилась Метинна. А вот мысли о Метинне вызывали у нее весьма болезненные ощущения. Рыжеволосый говорил что за эту выпивку не будет стыдно, но ее реакция явно не была похожа на то, что он ожидал. Бестия ощутила горечь, но не на языке. Она отпила, но словно не ощутила вкуса и не могла выразить восторга. И в голову вино не ударяло, его пока было слишком мало. В последнее время все вина были ей на один вкус. К сожалению, она не оценит сегодня букет напитка, потому что потеряла возможность наслаждаться жизнью. Взгляд голубых глаз прямо в глаза атамана на мгновение ответил перекликающейся болью. Неожиданно могло показаться будто женщина понимала гораздо больше, чем могла бы.
– А что вы уже пробовали?
Ренмира решила зайти с другого ракурса. Ей показался любопытным этот обмен опытом. Может быть, он ей подкинет какие-то интересные мыслишки. Возможно, его опыт сработает на ней.
– Первыми на ум приходят наркотики, пьянство и секс. Эти вещи могут помочь забыться и достаточно действенны.
Женщина умолчала о том, что подобным не брезговала.
– Как я уже говорила, с первым и третьим я могу помочь, – деликатно добавила она, не забывая о деле и заработке. – Физические увечья я советовать не стану, да и результат непредсказуем.
Ренмира снова отпила из бокала, но, как хищница, все еще не сводила взгляда с собеседника.
– Если же отбросить все вышеперечисленное, то остается магия. То, что чародеи могут сделать с умом человеческим, поистине потрясает. Это сложнее, чем одурманивающее забвение, и, полагаю, намного более точечно воздействует на проблему. Жаль, только, с хорошими чародеями в Редании беда.
Она и сама бы склонилась к такому решению. Но ручного чародея с достаточными знаниями у нее под рукой не было. Поэтому Ренмира обходилась подручными средствами и забывалась лишь на время. Вот уж не думала она, разрушая свою жизнь, что станет настолько зависима. Именно поэтому ей казалось, что поводов для попыток забыть все это, еще больше.
– Еще люди говорят, что ослабить боль помогают разговоры. На мой взгляд, это способ весьма спорный и, полагаю, тоже травматичный.
Кроме этого у нее был еще один способ, недоступный человеку. Просто сойти с ума и позволить кровожадному хищнику одержать верх. Но о нем говорить сегодня не стоило, да и пользоваться им она уже не стала.
Вино как-то само собой закончилось. Она протянула собеседнику бокал, чтобы тот снова наполнился.
– Кстати, у меня был к вам один вопрос, – женщина ухватилась за этот вопрос и потянулась в сторону мужчины, облокотившись на подлокотник локтем. Ее голос стал тише, но куда более игривым. – Во сколько мне обойдется отправить ваших молодцов на розыск любовника купеческой дочки?
Весь ее вид источал неприкрытый заговор.

Отредактировано Ренмира (2022-09-30 18:01:20)

Подпись автора

Севером правят темные боги / Тебе кажется / Чудовище
Лидер секты "Проклятых Ждунов"

+1

10

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

Конечно, она не нашла ни одного безвредного способа это сделать. Ольгерд был не удивлен. Пристально всматриваясь в глаза лекаря, он присел на кушетку напротив, оставляя бутылку с вином в руке.
- Что я пробовал? – он повторил заданный вопрос, словно бы изучал его вкус и пытался понять, как правильнее будет ответить.
Ольгерд пробовал достаточно. Первые несколько дней ощущал себя свободным, радовался тому снежному кому ощущений, которые нахлынули на него в один миг. Он чувствовал все: счастье, радость, заботу, боль утраты, вину, но при этом даже не задумывался над тем, что будет ждать его несколько дней спустя. После опьяненного состояния атаман медленно перебирался на сторону полнейшей безысходности. А началось всё со снов. Ему постоянно снилась Ирис. В том мире он видел ее другую… она была монстром. Озлобленным, кровожадным и переполненным печали. Он не выносил этих снов, просыпался в холодном поту, но не испуганный. Разбитый.
Потому что так и не смог найти в себе силы вернуться в поместье и хотя бы встать над могилой, произнести несколько слов. Попросить прощения.
Осмотрев бутылку вина, Ольгерд приметил несколько неглубоких царапин на стекле.
- Алкоголь и шлюхи, - он наконец ответил, вкладывая в голос лень и разочарование. – Что ещё можно опробовать, когда в голове творится туман? Наркотики мне не интересны.
Атаман вообще довольно скверно относился к таким прелестям. Видел, как ведут себя Кабаны, накидавшись фисштехом или дыша сладким ароматом дурманящих трав. Его это не интересовало, не вызывало никакого задора. Скорее смешило, ведь порой люди вели себя слишком… безбашенно. Для чего нужны наркотики, если такое поведение может быть даже с ясной головой?
А женщина вновь заговорила. Ольгерд поднял взгляд, следя за тем, как она пьет вино, а бокал постепенно пустеет. Он поднял бутылку, ударил горлышком о стекло и после громкого звона наполнил его вином. В этот раз налил больше, чем следовало по этикету.
- С хорошими чародеями и магией лучше не связываться, - чуть ли не зло бросил атаман. – Магия, какой бы дурманящей не казалась, всегда тянет за собой проблемы. Безграничная сила, возможности. Они чреваты такими последствиями, вспоминая о которых жизнь уже не кажется слишком уж интересной и чудной.
Монотонно изъясняясь, мужчина поставил бутылку с вином на пол, близ ножек кушетки. Затем поднялся и вернулся к столу, где совсем недавно устроил небольшие разрушения. Среди опрокинутых рюмок, разлитого алкоголя, нашлась бутылка крепкого махакамского спирта. Ольгерд поднял ее, тряхнул в руке и убедился, что выпивка еще оставалась. Пусть не полная, но ему хватит.
Вновь разворачиваясь к собеседнице, он продолжил:
- Разговоры схожи с чародейскими фокусами, не считаете? Слышали о такой интересной фразе как «магия слова»? Бросив случайную фразу можно обидеть, разозлить. Или же растрогать, испугать, рассмешить. Словом можно сделать больнее, чем оружием. Словом можно разбить несколько жизней.
Атаман вновь присел на кушетку, опрокидывая бутылку и делая несколько уверенных глотков. Спирт оказался отменный, посему он зажмурился, задержал дыхание и спустя мгновение выдохнул. Аккуратно, словно боясь обжечься.
Между тем собеседница ловко сменила тему, возвращаясь к дочери купца. Ольгерд вопросительно изогнул бровь.
- Для чего? Хотите воссоединить влюбленных? – он усмехнулся, считая это совершенной глупостью, хотя понимал, что истинная цель далека от совершенства.

Отредактировано Ольгерд фон Эверек (2022-10-02 02:14:32)

+1

11

Ренмира благодарно и коротко кивнула в ответ на удовлетворение ее просьбы добавить напитка в бокал. Она смотрела как собеседник себя ведет. Как он то поднимается, то садится на кушетку, возвращается с другой бутылью. Ему тоже показалось, что вино недостаточно сильно опьяняет, иначе зачем он поменял свой выбор? В ноздри ударил запах крепкого спирта. Но спирт ей не предлагали, поэтому она вновь отпила вина и продолжала слушать.
"Так что же вас гложет?" - подумала бестия, но не озвучила вопрос. Все ответы атамана были какими-то не располагающими для продолжения этой беседы. В конце он ее даже будто бы предостерег. Только вот это предостережение лишь подстегнуло ее интерес.
Нет, конечно женщина понимала, что рискует не получить желаемого, если все испортит… Но ей надлежало здесь остаться и подождать выкидыша, за который она получила двести крон и которого не случится. Не о себе же и своих проблемах говорить с ним?
– Считайте меня сентиментальной. – Ускользала от прямого ответа черноволосая. Ей не понравились вопросы в таком ключе. Это было ощутимо. Да и что это за ответ вопросом на вопрос? – Причины повлияют на скидку?
Она оставила место для маневра, но ясно дала понять что просто ради чужого любопытства не хотела бы трясти грязным бельем.

Подпись автора

Севером правят темные боги / Тебе кажется / Чудовище
Лидер секты "Проклятых Ждунов"

+1

12

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

Ольгерд задумчиво посмотрел на лекаря и ухмыльнулся. Отчасти ему было совершенно все равно, с какой целью женщина планировала найти несчастного героя-любовника, потому как дела Ротте и всей его семейки фон Эверека не то чтобы не волновали. Ему было совершенно плевать с кем трахалась его дочь, для чего, с кем бы ей надо было свершить «великое таинство», чтобы отец был доволен и прочее и прочее. Но безвозмездная помощь - это не работа Кабанов.
В утомительном молчании он вновь отпил из бутылки спирт, выдерживая паузу. Алкоголь дурманил, приятное тепло разбредалось по телу. Но он не помогал так, как хотелось бы. Тепло мысли из головы не выкидывало.
- Не повлияют, - атаман тряхнул бутылкой, - но Кабаны – не курьеры. По крайней мере я должен знать, какая именно цель перед ними будет поставлена. Хотите осчастливить отца – значит это голова, к чему тащить лишнее? Хотите же обрадовать дочь – живой и целый. Понимаете, какая колоссальная разница в озвученной просьбе?
К слову о Кабанах. Уж больно тихо они вели себя в соседних комнатах. Прикидывая возможные варианты, Ольгерд остановился на двух возможных: или нажратые вдрызг, или же греют уши. Хотя последнее могло увенчаться потерей последних.
- Но тем не менее, я не для этого озвучил просьбу задержаться.
Несколько раздраженно подметил Ольгерд, вновь цепляясь взглядом к картине.
- Вам нужно знать больше, чтобы знать какие открываются возможности?
Этот вопрос не требовал ответа. Атаман это словно нутром чуял. Потому что такие вещи всегда заставляли выговариваться. Он прекрасно помнил посещение профессора Шезлока, которому пришлось вываливать все подробности сделки с Господином Зеркало. И как же чертовски противно и неприятно было делиться такими сокровенными глупостями. Ольгерд не хотел вновь ощущать на себе эти обвиняющие взгляды, которые кричали, какой он бестолковый, глупый и беспощадный. Но с другой стороны попытки исправить что-то – это не бездействие.
- В моей жизни было свершено достаточно ошибок. Постыдных. Гадких. Таких, которые я хотел бы… нет, забывать о них я не хочу, - он поднял голову, задумчиво потирая лоб. – Да. Моя цель – притупить воспоминания, чтобы они не рвали на части. Чтобы засыпая, на меня не наваливалось чувство вины. Чтобы мне не снились призраки прошлого, которые постоянно насмехаются надо мной, не давая отпустить то, что было.
Ольгерд вновь выпил. Алкоголь помогал говорить.
- Все предложенные Вами варианты испробованы. Но с магией у меня нет желания связываться. Она была причиной. И я не хочу, чтобы она была решением.
Атаман тактично умолчал о том, что причина в принципе – это он сам и его желания.
Пока ещё женщине, сидевшей напротив, он не доверял. Раскидываться всеми правдами он не собирался, потому пытался до последнего оттягивать этот момент.

+1

13

«Кабаны – не курьеры. Тем не менее, меня вы по просьбе купца нашли и привели».
Ренмира получила вместо ответа лишь уточняющий вопрос. Как? Зачем? В каком виде? Вопрос был хорошим, несмотря ни на что, хоть и позволил атаману легко перевести разговор в интересное ему русло. Только вот Ренмира не сдалась так просто.
- Я хочу… - Начала она и на полуслове задумалась о том, чего она хочет действительно.
Почему захотела выполнить работу куда более сложную, чем честно отработать заработанные деньги?
Она вдруг вспомнила как стояла перед кроватью с заплаканной девчонкой, которая не хотела… по-настоящему не хотела избавляться от ребенка. Это было ее желание и, кроме нее, эту маленькую жизнь никто не защищал.
Что-то в Ренмире безвозвратно прогнило. Сломалось.
Раньше она не сомневалась, просто делала свою работу.
Она вспомнила о том, что сама много лет назад убила ребенка в своей утробе, ненавидя его отца. У нее перед глазами промелькнули лица женщин, которым она помогала избавиться от подобного бремени. Вспомнила она и то с каким безразличием, во имя выгоды и своих личных отношений, помогла вот так же избавиться от ребенка сестре своего последнего любовника. А эта маленькая рыжая девочка не хотела, ее загнали в угол как крысу.
Ренмира знала по нотам все, что будет дальше, все возможные варианты. И приняла совершенно несвойственное ей решение. В конце концов, конечным заказчиком выступала именно девчонка.
Возможно даже, Ренмира признала что ничего не понимала в этой жизни и до сих пор не уверена в своих решениях. А ее брат, Гиллем, был абсолютно прав, когда говорил, что она будто злокачественная опухоль, отравляющая все вокруг.
Возможно, она хотела что-то поменять.
Быть может, она хотела бы какой-то помощи в своих вопросах сама.
Наверное, она прониклась тем, что девчонка приняла решение, недоступное ей, с ее прошлым и будущим.
- …Приведите его живым. Ребенок не виноват, и она не хочет его терять. Пусть сами разрушают свою жизнь и отвечают за все, что сотворили.
Потому что она не могла.
Ренмира вспомнила оставленного на чужбине сына.
Хорошо, что она всегда много отсутствовала и он не был так привязан к матери как мог бы. Его отец хоть как-то обязан был позаботиться о нем.
Все эти мысли отразились на настрое «лекарки», что погрузило ее в весьма очевидное уныние. Она ощутила нечто созвучное словам своего собеседника, смотря на него понимающе. Не решалась на большее, не думала что стоит перебивать. Она бы слушала его дальше, если бы он продолжал.
- Я живу на свете достаточно давно и до сих пор не нашла такого рецепта, который бы очищал груз памяти. В какой-то степени и это вот все… - она обвела взглядом дом, явно намекая на сложившуюся ситуацию, - это тоже поиск. Поэтому мне так интересны ваши попытки. Возможно, то, что не подошло вам, подойдет мне. Я безумно, неистово желаю забыть последний десяток своей жизни. Не чувствовать себя разбитой и опустошенной одновременно. Не желать вернуться, черт побери, к тому, что невозможно сделать целым.
Ренмира удивилась этим своим откровениям, но почему-то ей показалось, что ее собеседник поймет ее как никто.
Она опустошила бокал залпом и протянула его атаману снова.
Вино вообще не брало ее разум.
- Так что с ценой? Во сколько мне обойдется побег двух идиотов?

Отредактировано Ренмира (2022-10-23 16:14:28)

Подпись автора

Севером правят темные боги / Тебе кажется / Чудовище
Лидер секты "Проклятых Ждунов"

+1

14

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

- Благородство? – Ольгерд вопросительно изогнул бровь, внимательно смотря в глаза собеседнице. – Нет. Не вижу я в ваших глазах никакого благородства.
В её глазах он видел что-то другое… знакомое. Казалось бы, что во всем большим мире вдруг встретились два человека, которые натворили в своей жизни слишком многое. И теперь не понимали, как с этим жить дальше так, чтобы каждый день не был хуже предыдущего. Если Ольгерд знал свои ошибки, то вот догадаться до свершённых ошибок женщины не мог. Не было у него дара ясновиденья.
Но и проявить бестактность атаман тоже не мог себе позволить. В конце концов, он всё еще был дворянином и предпочитал с гостями обходиться так, как полагалось по закону. Ни упреков, ни лишнего смущения.
Громко свистнув, он дождался пока из соседней комнаты вышло несколько из кабанов. Адель благоразумно разбавила компанию нажратых мужчин и, поправляя пояс, надеялась на то, что гостью наконец-то можно выпроводить из помещения.
- Госпожа попросила об услуге, которую потребуется выполнить. Найти ухажера дочки, привести сюда.
- Целиком штоль?
- Целиком и полностью. Только так, чтобы Ротте не видел. Заприте его в погребе, - Ольгерд лениво отмахнулся от Кабанов, считая, что сказал достаточно.
Адель заметно изменилась в лице и, казалось бы, немного опечалилась поставленной задаче. Её холодный взгляд буровил гостью атамана, проклиная и желая пропасть, провалиться, исчезнуть. Но не все желания могут исполняться.
Оно и было к лучшему.
Когда Кабаны покинули помещение и хлопнули дверью, в доме стало значительно тише. Где-то наверху слышался плачь дочери хозяина дома, которая заливала своими слезами не первую подушку. То ли от счастья, то ли от горя. Ольгерда её плачь раздражал. Он сжал кулаки, прикрыл глаза и выдохнул, пытаясь забыться, отстраниться от этого.
И отчасти ему помогла собеседница. Она продолжила разговор. Женщина была честна, но так же как и атаман старалась огибать все подробности, обобщая и не делая акцента на определенные моменты. Ольгерд понимал её. Очень хорошо понимал. И поэтому слушал не перебивая.
- Считайте оказанную услугу в поисках обрюхатившего купеческую дочь… моей попыткой отвлечься от груза памяти. Разбавить окружение чем-то посторонним. Протянуть руку помощи, сделать кому-то лучше, - атаман лениво улыбнулся. – Или хуже. Зачастую все наши попытки направить жизнь в новое русло оборачиваются не самым прекрасным результатом. А ведь мы даже не задумываемся об этом. Не можем представить, насколько бывает коварна судьба.
Ольгерд вновь поднял с пола бутылку вина и наполнил протянутый бокал.
- Знаете, что может случиться? Мы вкладываем в попытку помочь двум несчастным любовникам нечто… доброе. Желаем им счастья, надеемся, что они отчасти наладят свою жизнь. Будут они жить-поживать и добра наживать. Но так ли это? Может случиться так, что возлюбленный девчонки начнет ее избивать. А она не сможет уйти, потому как её желание и мысли о лучшей жизни никак не пересекались с реальностью. И так чудесная сказка станет самым большим разочарованием, ведь никаких «жили долго и счастливо» не бывает.
Опуская бутылку, атаман пожал плечами. И искренне удивился, насколько просто и легко проговорил всё сказанное.
- Что же дело до попыток избавиться от тени прошлого… думаю, вы пробовали пить так, чтобы на следующий день не помнить ничего? Пробовали забываться в любовных утехах? Пытались поменять жизнь, отказаться, скажем, от привычного дела и опробовать себя в чем-то новом? Пытались сварить универсальный настой?
Фон Эверек ухмыльнулся, поднимая взгляд к картине.
- Ничего не поможет, милсдарыня. И все мои попытки всегда заканчивались только провалом. Все, что нас окружает, будоражит воспоминания. Жизнь не простая штука. Хотя жить, чувствовать и ощущать – куда лучше, чем существовать с каменным сердцем. Поверьте. Могу предложить напиться. Откупорить все лучшие вина Ротте. На одну ночь, но воспоминания угаснут. Пусть и вернутся на утро в компании с больной головой.
Ольгерд ухмыльнулся. А вот через пару мгновений в комнату спустились Кабаны вместе с хозяином дома. Тот причитал, орал, ругался, угрожал, но даже не смотря на попытки сопротивляться, все-таки был уведен в погреб. Кабаны, порой перешучиваясь и угрожая Ротте, советовали ему пересчитать все бутылки в погребе и к концу гуляния рассказать, сколько же было выжрало казенной выпивки. Ротте верещал, злился и орал, а под конец уже открыто угрожал атаману и его компании. Ольгерд же внимания не обращал. До Ротте дело дойдет потом.

Отредактировано Ольгерд фон Эверек (2022-10-27 15:18:10)

+1

15

Ренмира хмыкнула, когда ее собеседник заявил, что не видит в ней благородства. Слегка уязвилась, но не обиделась. Наверное… это был правильный взгляд, а ее попытка обмануть мир, прикрыв свои дела красивой оберткой, не удалась. Впрочем, стоило признать, что женщина и не пыталась. Чаще всего люди почему-то видели в ее поступках хорошее, не копая глубже. А это вот человек… Ее неприятно удивил. Или даже приятно, поскольку не был похож на многих, несмотря на свою прозорливость.
«Мне нравится этот взгляд, хоть он и может доставить мне проблем» - подумала она, слушая и внемля с большим интересом во все, что говорил ее собеседник, чем раньше.
Затем рыжий атаман созвал своих людей и приказал выполнить ее просьбу. Ренмира сидела в этот момент с молчаливыми благодарностью и довольством: все таки, ей удалось договориться о том, чего она хочет. Осталось лишь узнать цену, в которую ей встрянут их услуги. Интерес вызвала среди собравшихся на зов Рыжего все та же Адель. Женщина сверлила Ренмиру взглядом, продолжая нагнетать этот молчаливый конфликт. Ренмира в ответ поигрывала в пальцах бокалом. Бестия уже давно перестала видеть в Адель соперницу, обдумывая ее историю и всю эту сцену в ключе сочувствия, а не противостояния. Бить по больному и дальше явно страдающую от неразделенных чувств женщину было как-то… мерзко?
Невольно Ренмира увидела в ней себя, свой возможный исход, и то, почему она была здесь, а не там, где должна быть. Она и нильфгаардец, которого Ренмира любила, были слишком разными. В голове у Ренмиры сложилась определенная картина мира, где ничего хорошего из продолжения их связи не будет. Возможный счастливый конец той истории закончился, когда она нашла способ разорвать их сделку. Она не могла дать ничего полезного ему, а он не смог бы жить в ее мире. Останься она, над ним всегда висела бы смертельная опасность проблем с тем кто она есть, лишь ведущие к смерти в политическом серпентарии, к которому он принадлежал. Оставаться любовницей и исправлять себя, сделав в итоге человеком – просто невозможно. Только идиотки считают, что страсть вечна. Недолговременная прихоть заставляла ее терять слишком много. Зная людей, да и любых разумных существ, он бы наигрался в это и бросил ее, когда надоест. И не был бы не прав. Да и вообще он должен был стать другим после того, как перестал быть оборотнем. Вся их связь была основана на животных инстинктах двух тварей, которых ими и тянуло друг к другу. Просто Ренмира все еще была той же.
- Как люди переживают то, когда человек, к которому они испытывают что-то очень серьезное и глубокое, меняется и становится другим? Когда ты все еще прежний и сгораешь в агонии, а он или она – уже не здесь и не с тобой?
Женщина словно не слышала всех этих рассуждений собеседника о том, что может произойти с дочкой купца и ее любовником. Она достала этот вопрос из наболевшего. Все еще искала способ справиться со своей болью. Обернула ее в вопрос более понятный для человека. По крайней мере, она думала так. Ей было все равно поймет ли этот атаман что она не человек, или нет. Даже вдруг стало все равно удержит ли она при нем лицо сильной, независимой и загадочной дамы. В голову слегка ударило вино. Они, возможно, больше никогда не увидятся.
К тому моменту, как она решилась продолжить разговор с ним на обозначенную тему и подобрать слова, чтобы слегка приоткрыть свои тайны, вся эта небольшая орава людей уже оставила их наедине.
Она поудобней устроилась на своем месте.
- Я стала часто задавать себе вопрос зачем я в принципе еще живу. Чего жду от жизни? Зачем эти мучения и сожаления? – Темноволосая лекарка откинулась назад, запрокинув голову и обнажая в этом жесте бледную шею. Ее глаза были полузакрыты, отражали какую-то понятную только ей и рыжему атаману печаль, – Пару дней назад, в поисках чего-то того, что напоминало бы мне утраченное, я наткнулась на истинное сокровище: человека, в котором было то, чего почти невозможно найти в других людях, и что созвучно одному из осколков потерянного мной. Мы трахались как животные, - вспоминала она встреченного в местном борделе волколака, решив обернуть этот случай в такие близкие к смыслу неслучайные аллегории, - Делали такое, о чем говорить, повторять и думать не стоит. Это… эта попытка вновь ощутить утерянное хотя бы частично сделала лучше лишь ненадолго, только пока мы удовлетворяли свой голод. А вслед за ним пришло отчаяние. Стало очень тяжело. Словно растеребило рану и снова пошла кровь. Я не чувствовала ни предательства, ни измены – лишь то, что никогда не получу желаемого, призрак которого был так эфемерен и неуловим. И то, насколько я стала жалкой, похожей на наркомана в ломке. Самоуважение, гордость, критическое мышление и осмысленность выбора. Все это поглотила голодная мертвая пустота внутри. Наверное, я слишком поздно порвала эту связь, стремясь остаться цельной и неуязвимой. Она уже уничтожила больше, чем нужно было позволить. Начинаю думать, что… возможно я любила его, хотя не считаю, что на это способна.
Ренмира открыла глаза и посмотрела на потолок. Конечно, она говорила не все и где-то подбирала подходящие образы, чтобы описать то, что хотела в целом. Но по большому счету сказала то, что намеревалась.
- Какое же это мерзкое разрушительное отвратительное чувство, ломающее независимость и отравляющее жизнь.
Она не показывала этого, но в голосе отчетливо читалась какая-то внутренняя боль.
Она своими словами была очень созвучна тому, что говорил ей человек. «Ничего не получится…» Но тогда как? Действительно ли ответом будет лишь смерть?
- Ох, я бы выбрала каменное сердце. Оно и было таким до того треклятого дня.
Ренмира не понимала в полной мере того, что ей только что сказали. Это было не удивительно. Да и обо всем ее собеседник умалчивал.
- Жить без чувств… даже нашей уважаемой заказчице это бы не помешало.
Голубые, необычные глаза снова смотрели на рыжего атамана.
- Если бы она избавилась от ребенка, то спасла бы репутацию, устроила свою жизнь с кем-то, кто ей подходит, избежала бы нищеты, истерик, рукоприкладства в попытках те остановить… да даже того, что он банально бросит ее одну, разрушившей свое будущее, – Она ухмыльнулась, но как-то грустно, - Но я не из-за нее иду на это. Мне кажется, плод в ее утробе имеет право на жизнь. Умереть он сможет всегда. Слишком много тех, кто желает ему смерти и слишком мало тех, кто хочет его защитить. Она – хочет, несмотря на то что я вскользь обозначила все плохие последствия. А мне ничего не стоит оказать посильную помощь. Обычно я в такие дела не вмешиваюсь… но я явно не тот человек, у которого стоит учиться жить. Может, она понимает даже больше меня, потому что я просто разрушаю все, к чему прикасаюсь.
Ренмира может и говорила чудные вещи, но говорила не то, чтобы не серьезно, даже если и пыталась размазать градус этой серьезности ироничной интонацией в голосе.
- Но, поскольку, выбора материала для сердца у меня нет, я не откажусь от выпивки и попыток забыться.

Отредактировано Ренмира (2022-12-01 23:14:11)

Подпись автора

Севером правят темные боги / Тебе кажется / Чудовище
Лидер секты "Проклятых Ждунов"

+1

16

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

Для Ольгерда было большим удивлением услышать столь полный и красочный рассказ от лекаря. Он не перебивал, слушал, порой отвлекаясь на изучение картины или окружения. А порой делал большие, долгие глотки горячительного алкоголя, закрывая глаза от горечи, что обжигала горло.
Может, они были похожи. В чем-то.
Она, если говорить открыто и честно, просрала свою жизнь.
Ольгерд, можно было даже не сомневаться, тоже просрал всю свою жизнь, при этом согнав в могилу близких сердцу людей. Обманом и хитростью, при этом прикрываясь какими-то сомнительными желаниями. Вечная жизнь. В счастье и благополучии.
«Брехня», уверенно подумал Ольгерд, оставляя бутылку в сторону и поднимая взгляд к гостье. Она смотрела на него, не боясь, не сомневаясь. Смелая, вызывающая. Такая, словно бы вкусившая жизнь во всех ее хреновых смыслах и теперь уже не страшившаяся ничего и никого. Потому как всё самое страшное уже было пережито. А порой это страшное напоминало о себе. Обычно в тишине. Когда мы остается один на один сами с собой, погружаясь в размышления и воспоминания о былом.
Слово за слово, но она произнесла фразу о том, что выбрала бы каменное сердце. Ольгерд ухмыльнулся, слыша в этой фразе далеко не насмешку… скорее непонимание или же самую простую недосказанность.
- Вы никогда бы не захотели иметь каменное сердце. Это как жить без искренних чувств. Ни страха. Ни радости. Ни удивления. Ничего. Простое, бесполезное, бесцельное существование с целью найти что-нибудь, что сможет оживить или отрезвить это застывшее сердце. Что-то, что даст хоть маленькую толику эмоции. Злость, радость, негодование, грусть.
Ольгерд потер виски рукой, припоминая, как теряя каменное сердце, он ощутил жуткую боль в груди, словно бы к нему приложили горящий факел.
- Мы с вами в полной жопе, знаете, да?
Атаман устало улыбнулся, находя во всей этой ситуации что-то комичное. Жутко комичное, грустное, ведь люди сами своими руками ломали всё окружение, превращали каждую секунду жизни в кучу навоза, считая, что обязательно смогут ее разгрести и очистить.
- Когда-то давно я был влюблён в прекраснейшую девушку, красота которой была… неописуема. Она – маленькое сокровище дворянской семьи, девушка с именем, не только с высоким статусом. Нежная, словно бы самый прекрасный цветок, но при этом у неё было исключительное чувство юмора, такта… и она знала самые похабные песни, которые даже для моих ушей казались невероятными.
Он ухмыльнулся, припоминая Ирис.
- Казалось бы, история начиналась как чудесная сказка. Влюбленный дворянин, добившийся её внимания, открывшийся ей и все-таки сумевший заинтересовать. Все это переросло в любовь, радость, улыбки на лицах. И всего за одном мгновение было потеряно. Всё мое состояние, все мои счета, сокровища, все чего добилась моя семья было потеряно. Дворянин, у которого ничего кроме имени не оставалось. Неудивительно, что семья моей благоверной спешно отказалась от всех планов на свадьбу? Ох, как же я был зол…
Ольгерд задумчиво потер щеку.
- Я сделал то, что сделал бы любой мужик на моем месте. Пошел в ближайшую таверну и предпочел там нажраться, считая, что самое время смешать себя окончательно со всей грязью. Потерявший состояние, очернивший имя семьи и лишившийся последнего лучика счастья в жизни. О, чудо ли, что я таверне будучи нажратым практически до беспамятства я встретился с человеком, чье имя мне хотелось бы забыть навсегда? Он предложил мне удивительную сделку… всего-то моя душа в обмен на мои желания. Я посчитал себя слишком умным. Думал, что смогу обмануть это создание и заполучить все, о чем только мечтал просто подписав какой-то несчастный договор. Моя душа в обмен на вечную жизнь, на богатства и конечно же на возлюбленную, с которой мы и проведем эту вечность вместе.
Отпив еще немного из бутылки, Ольгерд на мгновение замолчал.
- Ценой этого договора стара жизнь моего брата. Я отдал его, чтобы исполнились мои желания. Я убил любимого человека, чтобы добиться желаемого. Его душа в обмен на желания. И ведь в какой-то момент все было идеально. Мы сыграли свадьбу. Переехали в поместье. Жили. Радовались. Любили. Как самые счастливые люди. Но потом… со временем… моё сердце стало затвердевать. Я не чувствовал. Потерял все. В моей жизни не осталось ни любви, ни страха, ни стремления… каждый день ты просто существуешь чтобы… просто чтобы что-то. Чтобы поймать самую толику эмоций.
Моя жена возненавидела меня. А я даже не чувствовал любви. Только знал о том, что должен ее любить. Мои попытки всё исправить были пустыми. Год за годом все катилось в бездну. И эта бездна стала моим новым домом. Без чувств. Без ярких эмоций. Так прошли годы. Пока на горизонте не появился один ведьмак. Его усилиями моя душа оказалась спасена. До сих пор не могу понять, оказал ли он мне услугу или же хотел таким образом подчеркнуть, насколько я прогнивший человек? Я живу с чувством вины. За брата. За Ирис. За глупость. За наглость. За то, что посмел решать чью-то судьбу.
Ольгерд покачал головой.
- Возможно, мы схожи в… как вы сказали? «Просто разрушаю все, к чему прикасаюсь»? После того как сердце мое перестало быть каменным я хотел наладить жизнь, исправить ее, вернуться к делам поместья, вести честно дела, быть дворянином и прочее-прочее. Но… - атаман махнул рукой, описывая то ли помещение, то ли все вообще, что окружало его, - невозможно начинать всё с самого начала, когда жизнь разрушена до самого основания.
Он не юлил. Атаман и вправду не смог начать всё с чистого листа, как когда-то сказал ведьмаку. Эти жалкие попытки вылились в один большой ком неудач, пусть свое состояние он пока еще не умудрился растерять. Но фон Эверек вернулся к тому, что умел лучше всего – грабить, убивать и управлять Кабанами.
Этой жизни он был достоен.
И если же его убьет шальная стрела, ворье, мстительный кмет – значит так и должно быть.
- Что же, пусть хотя бы у девицы сложится жизнь, - Ольгерд приподнял бутылку, словно бы говоря не самый удачный тост в жизни. – В этом вы, возможно, правы. Выпьем? За все неудачи. И за жизнь, которую мы сами создали своими руками.
Однако в одно мгновение атаман вдруг замер, одернул бутылку на себя и добавил чуть погодя.
- Если когда-нибудь вам встретится человек под именем Господин Зеркало или же Гюнтер О'Дим... бегите от него. Не верьте улыбкам. Не верьте сладким речам, обещаниям и сказкам, которые зальют в ваши уши, обещая исправить всё плохое в жизни. Бегите от него. Потому что это все - ложь. И жизнь, которую вам пообещают, сославшись на желания, станет еще хуже, только вот сделать с этим ничего не выйдет.

Отредактировано Ольгерд фон Эверек (2022-12-22 00:09:53)

+2

17

- Мне кажется что я сейчас так и живу, - хмыкнула она в ответ на рассуждения о том каково это иметь каменное сердце, - с той разницей что чувствую острое сожаление и потерю, хочу многое исправить и закончить уже это удушающее существование. Был еще человек, встреча с которым напомнила многое из того прошлого. Гораздо легче было бы не чувствовать ничего. Прошло семь лет, я пыталась и так и эдак… Как вы там сказали? Ни радости, ни удивления, ничего острее и глубже. Это безусловно хорошо для… контроля себя и своей жизни, - нет, ее собеседник сейчас не поймет что она имела в виду, но как-то иначе обозначить проблемы с контролем ликантропии она не могла, - но отвратительно, если познал нечто глубокое, даже разрушительно острое. Это как жить в постоянной полумере и серости, но знать что бывает иначе.
Она помедлила. Ухмыльнулась словам о их бедственном положении. Не стала перебивать.
«И все же КАК? Как это переживают другие?»
Ренмира замолчала и слушала своего собеседника, и получила весьма расплывчатый, хоть и честный ответ. В правдивости сказанных слов она не сомневалась, потому что не видела ни одной причины лгать ей обо всем. Что ж, если так, то у них было даже больше общего, чем представлял сам атаман.
Любой нормальный человек, наверное сейчас спросил бы имя, перейдя к более глубокому и интимному диалогу, но Ренмира не стала задавать этот вопрос.
- В жопе это еще легко сказано, - запоздалое заключение.
- У нас с вами больше общего, чем кажется. У меня тоже не получилось перевернуть пресловутую страницу и начать жить чем-то иным. Мне некуда возвращаться, даже если я этого захочу. Я сама убила то существо, которое вызывало во мне ту эйфорию. Он живет своей человеческой жизнью, которой я не знала. Имеет жену и детей, делает какие-то успехи и строит жизнь. Вероятно, видит все, что было, в ином ключе уже давно. А я помню то, чего так же давно нет. Однако этот выбор был сделан мной. Я бежала от слабости и привязанности, от всего что могло меня как-то ослабить, давным давно решив что слабой и уязвимой быть не хочу. Я могу соврать, что делала это во благо другого человека, но это просто совпадало с бегством. Я проиграла бы в любом случае, какое бы из зол не выбрала. Но справиться с последствиями выбора у меня выходит хуже ожидаемого. Я должна была вытравить все это из себя, но в итоге даже применения себе толком найти не могу. Просто существуют с грязной кучей всех этих осознаний.
Она пригубила из бокала, а потом махом опустошила его.
- Меня, кстати, тоже ненавидит мой брат. И я только сейчас осознала в полной мере сколько боли ему причинила. А, ведь, у меня нет даже оправдания проклятием, колдовским сердцем и сделками с неведомыми существами.
Она подняла палец, обращая на это внимание атамана:
- Из эгоизма, а не любви, я отравила его жену и ребенка. Брат настолько любил свою женщину, что не смог отпустить этой обиды. Однажды мы встретились снова, и он, - хотя имел возможность отомстить, - оставил мне жизнь со словами, что я и сама лучше иных разрушу ее. К этому моменту из-за меня и моих решений уже погиб мой сын. Затем я довела до могилы близкого друга, которого не смогла при жизни назвать таковым, и которого винила в той роковой ошибке. Он был не подарок и тоже наворотил говна, но… это был хороший период. Тот человек очень многому меня научил и сделал из деревенской хабалки то, что я есть сейчас. Я пыталась искать нечто похожее в других, но быстро поняла: все люди разные и обретенное очень хрупко. Тогда я оказалась в отчаянии. Хотела или уйти на самое дно и ничего не чувствовать, позабыв кто я есть вообще, или вернуть его с той стороны завесы ценой жизни доверчивых простаков. Даже нашла такого. Я привязала к себе юнца, которого готовила к закланию… но мне помешали. Возможно, к лучшему. В любом случае я встретила того, кто стал мне близок и… осознав это, сознательно убила ту привязанность. Ради этой независимости и силы я оставила на чужбине ребенка, бросив и его, в полной неизвестности. Даже если бы я хотела вернуться, то уже некуда. Расчет был на то, что выбора, кроме как справиться, мне не останется. Последнее ударило особенно остро. Я бы с радостью перестала все это ощущать. Любым доступным способом.
Ренмира протянула бокал, снова прося его наполнить.
- Ваше чувство вины и мое ощущение безысходности… действительно интересное сочетание. Я тоже убивала. И тех, кого любила, и многих совершенно непричастных людей, из личных эгоистических побуждений, прикрываясь наукой и обманом. От меня, так же, страдают так или иначе все, кто находится рядом. Вы говорите, что каменное сердце было чем-то плохим, но и сейчас, смотрю, ищете покоя. И оба мы с вами становимся сентиментальны.
Ренмира всерьез задумалась о словах своего собеседника и фигуре некоего Господина Зеркало. Несмотря на предостережения, она задумалась лишь о том, что бы стала просить: заставить забыть эти годы, обернуть время вспять и не снимать проклятие с графа вар Эссена, оставив жить в нем то чудовище, которое любила, или просто прекратить свою жизнь без пыли и шума. Последнее, впрочем, она могла бы уже давно и как-то сама. А значит, вариантов всего два.
- А что не так со сказками Господина Зеркало? И как же вам так посчастливилось? Он сам вас нашел?

Отредактировано Ренмира (2022-12-22 16:27:18)

Подпись автора

Севером правят темные боги / Тебе кажется / Чудовище
Лидер секты "Проклятых Ждунов"

+2

18

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

Рассказ девушки звучал словно бы ядреная смесь садизма. Ольгерд в принципе понимал ее, точнее ему не нужно было представлять себя на ее месте или же еще какие-то там глупости. Его решения принимались исключительно трезвой, свежей и не затемненной никакой магией головой. Её решения были также трезвы, обдуманны… возможно обдуманны… но тем не менее, эти решения принимались сердцем.
Их никто не заставлял травить свою жизнь, вырубать ее под корень, сжигать все что оставалось и после – сидеть в неизвестном никому доме какого-то там богатого барона, пить чужое вино и крепкий алкоголь, прислушиваясь к треску поленьев в камине и рассказывать совершенно незнакомому человеку как же именно им хреново живется теперь, после свершенных ошибок. Но, говорят, выговариваться помогает.
Хотя тот, кто это сказал, был конченным идиотом.
Ольгерд отпил из бутылки, примечая опустошенный бокал собеседницы. Спеша исправить ситуацию, он попытался было найти вино, которое она пила ранее, но бутылка оказалась безнадежно потеряна. Зато водка, которую атаман поставил заранее близ софы, отлично подошла бы на смену легкого алкоголя. И под столь душещипательные рассказы. Молча, даже без вопроса подойдет ли замена, Ольгерд протянул бутылку, откупорив ее.
Это был… не лучший напиток. Но крепкий. И дурманящий.
- Мы находимся в большой яме самобичевания. И оно не приносит ни исцеления, ни вдохновения жить дальше. Удивительно замкнутый круг, который не разорвать. Какая досада.
С сарказмом произнося последнюю фразу, атаман вновь выпил алкоголя, ощущая как легко и просто туманится голова. Это чувство не было бодрящим или же вдохновляющим на какие-то глупости, шутки, простые приятные мелочи. Скорее наоборот, он ощущал как еще больше его утягивает та тьма, которая так глубоко засела в сердце, зажигаясь вместе с факелом там, в Святилище Лилвани.
Но атаман слушал. Не перебивал, порой понимающе кивал. До определенного момента.
Поднимая тяжелый взгляд к собеседнице, он прищурился. Хотел было переспросить, что именно она спросила, но не стал. Такие вопросы звучал уверенно. И при этом как бы… невзначай.
- Вы пытаетесь подобраться к тому, что решит все проблемы в Вашей жизни, считая, что она в принципе не стоит ничего? Только бы исправить то, что было сделано? – он задумчиво повертел бутылку в руке, стирая пальцами остатки пыли. – Практически идеальный кандидат в игры Гюнтера.
На лице Ольгерда мелькнула ухмылка.
- Я чертовски боялся и боюсь смерти. Боюсь того, что моя душа будет… у кого-то в руках. Каждый день после исполнения договора мне казалось, что даже после смерти вокруг меня будет крутиться груз вины, боли и страдания, которое я принес родным. А что если душу, которую утянуло что-то демоническое, используют для еще больших бед? Даже для тех, ради кого мы готовы пожертвовать собой?
Он посмотрел девушке в глаза.
- Но Вы его не заинтересуете, - Ольгерд улыбнулся, наконец-то понимая чуть больше. – Нет-нет-нет, Вы совершенно его не заинтересуете. Договор где Ваша душа перейдёт в использование этого существа не будет таким, какой он должен быть. Полным страдания. Боли. Трагедии.
Хотя отчасти он мог и ошибаться. Зная как работают все эти «договора», пожелания темноволосой могли бы преобразоваться в нечто куда более гнилое, гадкое и постыдное, нежели чем было так, как сейчас.
Такова правда жизни.
И ее подлость.

+2

19

Ренмира вопросительно выгнула правую бровь, получив вместо своего напитка бутыль прозрачной жидкости с характерным запахом. Рыжебородый собеседник открыл ее, предварительно поискав взглядом начатую емкость с вином. Велик был соблазн просто отпустить бокал, дав тому разбиться вдребезги. Ренмире не понравилось стоять с протянутой рукой. Пальцы лекарки, в личине которой пряталась бестия, сжали бокал. «Мы находимся в большой яме самобичевания…»
Ренмира слушала своего собеседника, приняв другой рукой бутыль.
Хотелось шлепнуть себя по лицу или укусить себя же за задницу. Разговор, который они вели, все больше указывал ей на ошибки излишних откровений. Ну зачем она так просто вывалила перед ним все? Это заставляло его смотреть на нее тем сочувственным взглядом, который добивал самооценку. Возможно ей все это просто казалось из-за ощущения уязвимости и мнительности в неловкий момент. Пойло дернуло за язык, создав сложности. Ренмира наклонилась вниз, чтобы поставить бокал на пол. Вместе с тем опустила глаза, продолжая слушать историю… как его там? Хм. А важно ли было имя?
– Вашими словами… я даже не знаю оскорбиться мне или счесть добрым знаком.
Ренмира почувствовала болезненный укол, в котором была смешана безысходность и собственная слабость. Даже если рыжий атаман пытался позаботиться о ней или напугать, то Ренна видела в том жалость к себе. На эмоциях сейчас ей казалось будто бы ее собеседник даже смеется над ней.
– Я не так хрупка, как вам могло бы показаться. – Ренмира едва не скрипнула зубами и подняла взгляд на мужчину.
Опасаясь сказать лишнее, она просто отхлебнула из бутылки, чувствуя как пойло одним глотком проваливается вниз и согревает желудок.
– Всего лишь одна ошибка, которую я бы исправила…
Она ощутила как сознание повело, наполнив тело легкостью.
– Чтобы не быть такой жалкой размазней сейчас. – Сказано было с ненавистью к себе.
Женщина затихла и лишь потом поймала себя на мысли, что продолжает эти противные ей душеизлияния незнакомцу. Имя она так и не спросила, хотя этот мужчина уже знал о ней больше, чем многие приятели. Просто отвратительно. Ренмира сделала еще один очень долгий глоток водки, чтобы не сказать и тем более не вспоминать лишнее, заглушив внезапное дежавю о том человеке из прошлого, который до сих пор не уходил из памяти. Она редко интересовалась именами. Перед ней, когда она закрыла глаза, как живая образовалась сумрачная дорога в лесу, полном трупами, где Ренмира впервые поинтересовалась именем нильфгаардца, с которым заключила сделку. Ей показалось, что она на секунду даже ощутила запах этого леса  у подножия гор Тир-Тохаир.

Подпись автора

Севером правят темные боги / Тебе кажется / Чудовище
Лидер секты "Проклятых Ждунов"

+2

20

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

Он тоже не знал, стоит ей оскорбиться или же принять всё озвученное как добрый знак. Хитрые сплетения жизни познать всегда сложно. То, что кому-то может показаться доброй вестью, для других может стать самой тяжелой новостью. Люди, нелюди, да и любое создание, что способно было думать и чувствовать – все принимало по-своему.
Поэтому Ольгерд фон Эверек не ответил. Лишь пожал плечами, спокойно набирая полную грудь воздуха. А когда женщина продолжила говорить, понимающе кивнул.
- Порой внешность бывает обманчива, - его рука дрогнула в небрежном жесте. – Визуально хрупкие люди могут оказаться крепче, чем камень. Важно не то, что мы видим глазами. Важно то, что таится внутри. В глубине души. В самом сердце.
Медленно проронив каждое слово, так, словно бы пробуя на вкус, Ольгерд перевел взгляд к камину, где разгорался огонь. Язычки пламени танцевали неистовые танцы, сухие поленья трещали, скрипели. Огонь завораживал. Успокаивал. И заставлял задуматься о чем-то… самом сокровенном.
Он позволил себе такую оказию. Провалился в мысли, забывая о повисшей тишине.
Какой шанс в этой жизни, что два совершенно незнакомых друг другу человека способны открыть самые темные уголки своей души? Те, что они так тщательно скрывают от мира, прячут как можно глубже, даже порой от самих себя. Такая встреча – случайность. Смешная прихоть жизни. Но от чего-то она казалась необходимой.
И раз выпадала такая оказия, ею стоило пользоваться.
Ольгерд отвел взгляд от камина. Вновь вернулся к женщине, прислушиваясь к словам, что затрагивали тему ошибок. Он не смог сдержать ухмылки, прекрасно понимая, что и в его жизни была всего одна большая ошибка.
- Некоторые умы нашего мира, те, что предпочитают восседать за книжками и философствовать о чем-то высоком, любят приговаривать, что каждая ошибка – это возможность вынести урок. На будущее.
Атаман повернул головой из стороны в сторону, разминая шею.
- И самые жестокие уроки, которые мы выносим из своих же действий, должны влиять на нас исключительно положительно. Но почему-то никто из этих «светлых умов» не соглашается с тем, что порой ошибки невозможно исправить, а потому, из них невозможно вынести никаких познаний. Лишь призыв к самобичеванию. А что касается сравнения с размазней… - Ольгерд ухмыльнулся. – Вероятно, таковой вы стали, если бы решили повеситься где-нибудь в сарае, прежде стянув веревку у плотника.
Он тщательно скрывал тот факт, что сам считал себя размазней. Но не из-за того, что хотел лишиться жизни, когда пришло осознание, после вереницы счастья и ощущения тяжелого, горячего сердца в груди. А из-за того, что боялся лишить себя этой самой жизни.
Но делиться большим Ольгерд не стал. Да и к тому времени, как он возжелал вновь что-то произнести, в дверь громко постучали. За стуком она распахнулась, а в помещение уверенным шагом ввалились кабаны. Счастливые и пьяные, они провели к атаману и его собеседнице мальчишку. Он испуганно оглядывался, хлопал ресницами, тщательно стараясь сохранять спокойствие. Но дрожь в теле, а также поза, в которой он остановился, выдавали его настроение с ног до головы. Сгорбленный, осунувшийся…
- Милсдарыня озвучивала желание? – один из кабанов, что улыбался и сверкал черной дырой в зубах, упер руки в бока. – Исполнили в лучшем виде. Целый и практически невредимый. Пытался сбежать, как имя свое услышал.
Ольгерд осмотрел избранника дочери Ротте. А затем перевел взгляд к темноволосой женщине, указывая раскрытой ладонью на исполненную просьбу.

+1

21

Все еще переваривая сказанное в себе Ренмира с опозданием вернулась к озвученному собеседником чуть ранее.
– Я не думаю о других. Я все еще думаю лишь о себе.
«Ну, почти. Иначе бы не сидела тут сейчас как сопливая девчонка, изливая печали незнакомцу и не думала о том как обо всем этом забыть». По ее чудовищной извращенной логике все было так. «Я хотела исчезнуть и не иметь слабостей, не дорожить ничьей жизнью. Не иметь уязвимого места. Но мне все равно чего-то не хватает. Мир пуст, как будто в иллюзии… как насекомое в закрытой бутыли. Все видишь, но прикоснуться не можешь».
– Нет во мне этого альтруизма. Я не думаю о том, кто пострадает, если я получу желаемое. И вряд ли буду делать это в будущем. Я просто не могу найти подходящей замены, потому что… нет одинаковых людей. Тот, кто нужен, был убит моими руками, чтобы я оставалась целой и не могла вернуться к уязвимости, от которой бежала. Этот мой урок, возможно, был о гордыне. О том, что есть вещи, которые трудно превозмочь даже мне и над собой же. Лишь утраченное, показывает свою истинную цену. – То ли сознание повело, то ли Ренмира была в отчаянии, – Но… это чудовище, которому обычно люди так рады, сломало меня. Изменило что-то во мне. Забрало душу и играет с ней. Я бы сказала, что победило. Я все так же трезво думаю и так же воспринимаю мир… но не получила желаемого легкого исхода. И, казалось бы, здесь один выход… бежать и саботировать ловушку. Только путь уже пройден безрезультатно. В любой точке мира это сраное чувство неполноценности тебя не оставит. Все вокруг пыль. Все это не нужно. А нужное утеряно безвозвратно. Повеситься в сарае мне не позволяют все та же гордыня, а так же…
Она хотела было закончить предложение, но вспомнила о том, как встретила Иенмара вар Эссена. Ей тоже казалось что вокруг безысходность. Что жизнь ничего не стоит и смысла в ней какая-то крупица. Но в итоге она сидит сейчас здесь, давно забыв о важности всего, что тогда толкало ее к краю. Возможно, где-то глубоко под всей этой спесью, циничностью и избеганием близости, еще остались корешки эксгумированной надежды.
Она опустила лицо в ладони, потерев нос нервно.
– … нет, это какая-то ебучая пытка. Весь мой жизненный опыт и уроки, так называемые, ощущаются сейчас как расплата за дело полувековой давности. Я изменилась, сумев оценить полную тяжесть вины, чтобы ощутить так много неотвратимой боли, которую принесла сама. Хах. Ахахах.
Смешок вышел нервным, будто жизнь издевалась над ней. Или же в мире действительно существовали такие вещи как справедливость и возмездие судьбы? Если так, то выходило неплохо. От этой истории вряд ли кто-то, кроме нее, еще пострадал. Ренмира хотела верить, что Иенмар прекрасно живет в той привычной жизни, которую она когда-то едва у него не отняла. Почему нет? Она вероятно толком и не знала его истинное лицо, без влияния проклятия. Поэтому когда говорила Ольгерду об этом ранее, была совершенно искренна. «Смерть» в ее словах была фигуральной. Физически Иенмар все еще жил, если ритуал прошел хорошо. А как иначе? Но любила она чудовище, рожденное проклятием, а не того человека, в ком оно выросло. Она понятия не имела насколько они различны. И убила она в нильфгаардце именно своего волколака. Ренмира надеялась что ее собеседник не обратит внимания на огрехи. В конце концов, они оба были слегка подшофе.
– Я просто хочу поменять правила игры. Перестать что-либо чувствовать, например. Вернуться обратно. Там было существенно лучше.
Получилось очень сумбурно и бессмысленно. Да и проще было посчитать достаточной причиной любой глупости ударивший в голову алкоголь.
– Но алхимия мне здесь не помогла. А доверить магам все свои и, так уж вышло, что не свои секреты… я не могу.
Последнее ее откровение прервалось шумом открывающихся дверей и вваливающихся тел. Кабаны, посланные их атаманом за горе-отцом еще не рожденного ребенка купеческой дочки, были весьма довольны собой. Вот он стоял перед ними, трясся от страха неизвестности. Оборотница посмотрела на него. Ну ничего же особенного. особенно жалким он выглядел в страхе. За что же она его полюбила настолько, что сейчас носит под сердцем дитя?
На глазах Ольгерда из печальной надломанной женщины, Ренмира превратилась в уверенную и, даже, грозную.
– Вытри сопли, – приказала она, поморщившись. Ренмира собиралась стать неотвратимой силой судьбы для этих юнцов, – Встань прямо. Смелее смотри вперед.
Она коснулась указательным пальцем своего подбородка, все еще придирчиво оценивая парня.
– Бьюсь об заклад, когда ты обесчестил наследницу этого дома, ты выглядел не таким жалким. Так соответствуй своим поступкам. – Она хмыкнула, опасно изогнув губы в ухмылке. – Мы здесь для того, чтобы устроить ваш побег. С этой минуты ты повзрослел и возмужал. И ты сейчас соберешь в себе остатки мужества, поднимешься наверх и исчезнешь из этого города со своей любимой женщиной. Возьмешь ее в жены. Будешь обеспечивать и любить, вырастишь ребенка, который все еще жив в ее утробе. Потому что если хоть что-то из этого ты откажешься выполнять, вспомни как легко эти парни нашли тебя. И что могли бы с тобой сделать, если бы исполняли волю ее отца.
Ее слова сквозили скрытой и очень опасной угрозой, хотя говорила она в целом те вещи, которые должны были бы радовать юнца, уже прощавшегося с жизнью.
– А теперь иди, – тихо, с любезной улыбкой шепнула она так, будто собиралась спустить цепных собак за лисом, которому дали форы.

Подпись автора

Севером правят темные боги / Тебе кажется / Чудовище
Лидер секты "Проклятых Ждунов"

+1

22

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

Он не ожидал, что темноволосая женщина все-таки приоткроет завесу тайны и позволит себе оказию рассыпаться перед ним столь значительными подробностями, что терзали её глубоко внутри. Каждое слово, каждый вздох или смешок атаман выслушивал с совершенным безразличием во взгляде, лениво посматривая в слабо трепыхающийся огонек. С этими подробностями он мог себе позволить сложить более подробную картину, мог, вероятно, ощутить что-то близкое. Но показывать этого Ольгерд фон Эверек себе не позволил.
Они были похожи.
Оба свершили достаточно ошибок. Расплачивались за них бессовестно долго, тяжело, но при этом старались сбежать. Иногда в их головах мелькали светлые мысли, переполненные надеждой на что-то иное, но так ли правдивы эти мысли были?
Атаман усмехнулся. Лениво выставил руку в сторону и потянулся, считая излишним давать глубокий комментарий, что подчеркнет, насколько он понимает желания незнакомой женщины. Ему бы, вероятно, тоже хотелось вновь перестать что-то чувствовать.
Потому что любое чувство, будь то любовь, сожаление, ненависть или злость - приносили лишь разочарование.
И иначе быть не могло.
[indent=1,0]- Порой мы не можем доверить свои секреты никому из живущих, - атаман сделался серьезным. Даже слишком.
Его взгляд сделался совершенно пустым. Ведь секреты порой нельзя было доверить даже мертвым. Он так и не сказал правды Витольду. Так и не смог пересилить себя, чтобы признаться в том, что сделал.
Потому что доверить свои секреты мы не можем никому из живущих или живших когда-то. Секреты, что съедали душу, разум и тело, требовалось хранить ближе к себе. Перебирать их, ощупывать, ощущать палитру тысячи разных эмоций.
Но никому нельзя их доверить.
Возможно, она не слышала его сухой и скупой фразы. К тому моменту осунувшийся мальчишка, что смотрел на женщину большими испуганными глазами, слушал наставление. Его плечи тряслись с каждым новым словом всё сильнее. Ноги, как видел Ольгерд, подкашивались. Он готов был дать голову на отсечение (какая ирония), что этот бравый герой любовник вот-вот упадет в обморок.
Но он выстоял. Под натиском наставлений и указаний. Даже нашёл в себе силы выпрямиться и смотреть глаза в глаза той, что так спокойно восседала перед ним. Атаман видел, как затряслись руки парнишки. И, казалось, приметил мелькнувший в его глаза огонек, полный… счастья?
“Какая глупость”, небрежно обронил про себя атаман.

Когда топот мальчишеских сапог легким эхом раздался на втором этаже, Кабаны, грохочущие и болтливые, вновь скрылись в глубинах дома. В главной комнате, где так и восседали женщина и атаман, слышалось лишь постукивание поленьев.
Но первым молчание прервал Ольгерд.
[indent=1,0]- Считаете, что поступили правильно? Вам стало… легче?
Он бросил вопросительный взгляд к темноволосой.

Потому как жизнь весьма сурова. Предназначение весьма сурово.
Никто не мог предугадать, будут ли эти два птенчика счастливы, выслушивая крики ребёнка глубокими ночами. Никто не мог предугадать, не угаснут ли их стремления создавать что-то вместе, идя рука об руку всю жизнь. Никто не мог сказать, не поднимет ли этот трясущийся от страха мальчика руку на свою избранницу. Точно также никто не мог сказать, не сбежит ли она от него спустя время к отцу, заливаясь слезами от чувства вины и печали.

Печали, что так часто рождается из-за любви.

+1

23

Ренмире не была важна реакция атамана на все ее излияния. Хорошо, что не посмеялся, а просто молчал. Остальное было действительно бессмысленным. Она не искала одобрения или утешения, и оба это понимали. Усмешка рыжеволосого показалась ей горьковатым штрихом соучастия и понимания. Как и последовавшие за ним слова.
Об этом Ренмира думала пока между ними висела тишина, оставленная за собой исчезновением юнца, которого она отпустила, подтолкнув его судьбу в выбранном не им направлении. Пытаясь осознать свои чувства, относительно совершенного только что благодеяния, которое большинство впечатлительных людей таковым бы посчитали, Ренмира нашла в себе небольшую песчинку удовлетворения. Все складывалось хорошо. Женщина даже вспомнила, что парнишка улыбался, а значит был рад такому подарку судьбы… правда еще не осознавал насколько сложной будет их последующая жизнь вместе с этой девчонкой, которая ни зарабатывать, ни дом содержать не умела, а теперь не имела даже наследства и богатого отца. Сможет ли их любовь это превозмочь?
Ренмира же благодеянием свою прихоть не считала. Единственный, для кого она в этой истории оказала милость, был не рожденный еще ребенок. В противном случае он бы точно погиб. Милсударь Ротте так или иначе избавился бы от него, даже откажись в этом участвовать сама Ренмира. Теперь у этого создания были шансы. Хотя бы на то, чтобы его подбросили под дверь сиротского приюта.
А потом атаман задал ей еще один вопрос.
Ремира улыбнулась и засмеялась. Как-то по-дурацки. Напряженное до этого лицо черноволосой перестало быть хмурым, хотя смех выдавал легкие истерические нотки и никак не соотносился с радостью.
– Легче мне не стало, но я почувствовала удовлетворенность.
Бодро ответила Ренмира, зыркнув на своего «подельника» озорным взглядом.
– Это было весело.
Она поднялась с места, сделала несколько шагов и живо повернулась так, чтобы встать прямо перед главарем этой шайки
– Я же сказала, что мне в радость ломать правила игры.
Ренмира положила левую руку под грудь, потому что вторая сжимала еще бутыль с водкой, и приняла изящную позу с опорой на одну ногу, пока делала новый глоток. Сочетание несочетаемого. Выверенные красивые движения куртуазной дамы, которая когда-то могла быть дворянкой или чародейкой, и такое грубое пойло из горлышка бутыли.
– Не хочу думать о том как изменятся жизни этих щенков. Мое участие может стать как спасением, так и трагедией. Но без указания пути для них, ее ребенок был бы точно мертв. А я погубила своими руками уже достаточно детских жизней. В том числе и своих. Даже если завтра у нее случится выкидыш, я не буду иметь к этому никакого отношения.
Ренмира протянула руку, не обремененную бутылью, своему собеседнику, предлагая то ли подружиться, как в детстве, то ли встать.
– Ренна. Или Ренмира, – она все еще продолжила держать руку, ожидая ответа и каких-то действий, – Я редко интересуюсь именами, но ты мне понравился.
Было у них, бесспорно много общего. А если это знакомство не закончится здесь же, то хотелось бы называть собеседника по имени.
– А еще, после этой шалости мне здесь долго еще жизни не будет. Так что… не поможите ли вы и даме сбежать?

Подпись автора

Севером правят темные боги / Тебе кажется / Чудовище
Лидер секты "Проклятых Ждунов"

+1

24

  • Автор: Ольгерд фон Эверек
  • Гость

Согласиться с тем, что маленькая шалость была весёлой, Ольгерд не мог. Он лишь пожал плечами, а после отвел усталый взгляд в сторону, вновь упираясь в очертания до боли знакомой картины. «Звездная ночь над Понтаром» вновь пестрила своей наглостью. Жалкая, никчемная подделка. Точно такая же, как и вся жизнь.
Его спасением от задумчивости вновь стала темноволосая женщина, от которой так сладко пахло спелыми яблоками. Её речь, размеренная и спокойная, не поддавалась ни толики сомнения. Ольгерд мягким кивком головы согласился с принятой позицией, а после, видя протянутую к нему руку, поднялся на ноги.
[indent=1,0]- Ольгерд, - лениво бросил атаман и протянул руку к рукопожатию.
Это были удивительно нежные руки.
Слишком уж нежные для лекарки.
Он нахмурился. Но отмахнулся от сомнительных мыслей, вновь заслышав хохот и грохот из комнаты неподалеку. Кабаны, судя по спору, пытались выяснить, когда именно господин Ротте, любезно принявший в своих стенах дорогих гостей, начнет вновь ломиться в дверь погреба. И словно по удивительному стечению обстоятельств, Ренна, или Ренмира, озвучила свою просьбу о помощи.
Опуская руку и оглядываясь, атаман понимающе кивнул.
[indent=1,0]- Негоже дворянам оставлять хрупких девушек в беде, - в голосе его более не чувствовалась ни усталость, ни та гора вины, что пестрила своей назойливостью.
Перед Ренмирой стоял совершенно другой человек. Он держал осанку, властно оглядывал помещение. А спустя мгновение окликнул Кабанов. Грохнула дверь, некоторые из мужиков показали головы.
[indent=1,0]- Собирайтесь, Ротте проявил достаточно гостеприимства. За весь причинённый ущерб оставьте ему компенсацию, - небрежный взмах руки выглядел со стороны, словно большое одолжение. – Такую, чтобы у него не возникло желания прислать ко мне назойливого гонца, который осмелится заявить о том, что остались какие-либо претензии. Ключ от погреба отдайте конюху. Как только последний Кабан покинет поместье, тогда пускай ему и откроют двери.
Атаман сделал несколько шагов в сторону. Небрежное движение и в его руке мелькнула карабела, спрятанная в неприглядные ножны.
[indent=1,0]- Кабаны, Ренмира, не задерживаются на месте. Если вас не смутит кутеж, похабные шутки, а также назойливые речи дворянских детей, значит можете отправляться с нами. Вас не передадут ни в чьи руки. Однако, пусть наш с вами диалог останется за стенами дома гостеприимного Ротте.
В глазах атамана сверкнула не просьба. А требование.
[indent=1,0]- Готовьтесь к дороге. И если у вас нет лошади, позаимствуйте одну из здешних хозяйских драгоценностей. Не думаю, что он будет в обиде.
За сверкнувшей на губах улыбкой, Ольгерд не скрывал никаких злых намерений. Ренмира с его позволения могла пользоваться всеми прелестями верных подданых. Он готов был сдержать слово.

+2

Страница: 1

Вы здесь » Ведьмак. Исток Хаоса » ОТКРЫТЫЕ ЭПИЗОДЫ » 1275 г, 23 июля ✦ Инеевая бездна

Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно