"In the glorious days, till we lost our ways
Hey, do you recall when the war was just a game?"

  Чем же мы будем ужинать сегодня?

  Давным-давно поваленный ствол дерева хрустнул остатками гнилой коры, когда Вэрган приземлил на него своё седалище. В потрёпанных, явно отживающих своё сапогах хлюпало, ноги ныли и требовали тепла. Наверное, уже похожи больше на утопленнические, чем на живые, обычные, человеческие. Но что уж тут поделаешь. Пройдёт. Нужно лишь отыскать ночлег. Может, костерок развести. Отогреться. Просушиться. Давно уже не тяжёлый мешок оказался на земле, когда Рыжий снял его с плеча, роясь в своих скромных запасах.
  Он был обыкновеннейшей с виду пехтурой. И снаряжён был соответствующе. Мятая шапель. Акетон с нашитыми ронделями вместо нормальной брони. Обычный стёганый подшлемник с рваными завязками. Продранные в нескольких местах панцершоссы со всё теми же ронделями, собранными в немалой части с менее удачливых собратьев. Два цвета акетона, красный и белый, выдавали в нём бойца с Новиграда. А грязная шерстяная накидка с худом была когда-то зелёной, под основной цвет его отряда. Снаряжение отнюдь не рыцарское, но какое уж пришлось по размеру. Хотя бы отчасти. Подпорол где жало, стянул завязками где болталось - и отлично.
  Запасы его тоже не блистали разнообразием. Недавно шёл дождик, не прерываясь. пару дней. Так что всё было сырым. Сырые сухари, сырые яблоки от щедрот сожженного дома, через который он недавно проходил. Бурдюк с водой, пахнущей не лучшим образом, но хоть какой-то. Наверное, раньше в нём было молоко. Но сейчас и это было в радость. Всё лучше, чем хлебать болотную водицу. С такой недолго и начать дристать дальше, чем видишь. А это, как бы смешно оно ни звучало, гарантированная смерть в этих условиях.
  На поясе у Вэргана висел фальшион, а рядом, отпущенная перед тем как усесться, устроилась весьма побитая алебарда с укороченным без воли на то Вэргана древком. Роднуля. Красавица. Спасительница.

  Жуя сухарь, Рыжий, то и дело оглядываясь, припоминал события прошедших нескольких дней. В меру сил сопоставлял их со своим положением сейчас в мире. И силился сообразить, в какой стороне Новиград. Всё же, следопыт из него был не лучший. Север-то он определил, а ровно ли туда надо идти - чёрт его знает. Хотя, в любом случае, на севере Понтар. А его переплыть - и считай дома. Туда Чёрные не сунутся. Хотелось хотя бы на это надеяться.
  Но до Понтара ещё надо дойти. Без троп. Без дорог. Хоронясь по лесам и болотам. Да ещё и так, чтобы стремительно собиравшиеся к полям битв и прочим лакомым местам трупоеды его не загрызли. И чтобы утопцы не сожрали. А там ещё чёрт его знает, какие твари могут обитать в округе. Велен сейчас - страшное место. Зазубренное лезвие Роднули не даст солгать. Ей уже довелось испить поганой крови гуля, совсем недавно. А Вэргану довелось едва не усраться от ужаса, когда распахнутая алебардой сожженная дверь рухнула с петель, открывая ему вид на весело обедающего обгорелым до угольков почти трупом гулем. Слава яйцам, трупожор был один. А если нет, то его собратья, поди, уже шли по следу Рыжего.

  Эта мысль подействовала на него, точно хорошая доза фисштеха. Резко перестало быть настолько уж погано. И хмурый грядущий закат стал куда более солнечным и позитивным. Да и ноги не так уже ныли. Подхватив мешок и хорошенько всмотревшись назад, туда, откуда пришёл, Рыжий взял свою Роднулю и, словно шестом проверяя ей особо подозрительные лужи, весьма бодро двинулся дальше, держась направления на север. Бравады вряд ли хватит надолго, а до ночи найти бы место, где можно согреть свои кости.
  Он уже три дня был совсем один. Редкие встречные либо бежали от бойни, либо были чёрт пойми кем. Первых он беспардонно весьма проверял на наличие чего полезного и умение без акцента говорить по-Северному. И уточнял путь. А от вторых он хоронился. Мародёры, бандиты, вся эта шваль была опаснее любой твари. А их ещё до Веленской битвы развелось как блох на собаке. Значит, нужно было их избегать. И идти себе дальше. К Понтару. Домой. Исполняя приказ об отступлении.

  И ни на что он не должен был отвлекаться. Он не герой, не спаситель, просто солдат. Даже хуже, наёмник. Поймают Чёрные - не сносить ему головы. И это в лучшем случае. А значит...

  Крик донёсся откуда-то издалека. Крик боли. Точнее, отзвук его, рассеянный деревьями. Рыжий сдёрнул с головы шапель и подшлемник. Схоронился за деревом. Прислушался. Донеслось ещё что-то. Неразборчивое. Но отчаянное. Звонкое.
  И, как назло, ровнёхонько на севере. Надо, значит, огибать. Но вокруг уже топи. Завязнуть - раз плюнуть. А на западе они ещё и открытые, словно лысина сержанта. Он, в своей снаряге, там будет чисто мишень. На востоке же что, он не знал. И это было ничуть не лучше, чем неизвестность впереди, откуда донёсся этот вопль. Там, хотя бы, были люди. Не такие чуткие и безмозгло мощные, как твари. Может, даже кто из солдатиков, так же рассеянных атаками Чёрных по округе, как сам Вэрган?
  Или же бандитьё. Но и так, лучше их заприметить из-за деревьев, срисовать и прикинуть, с чем придётся иметь дело.

  Решившись, он натянул обратно койф, нацепил шапель и поспешил вперёд, насколько уж позволяло его несколько не идеальное состояние.

  - Ну ни хера ж себе...

  Первым делом он увидел домик. Почти не горелый. Старый. Возможно заброшенный. Но всё же, дом!
  Не дав себе, впрочем, воли в этой радости, Рыжий всё той же не слишком тихой сапой почавкал сапогами по податливой лесной подстилке дальше, закинув мешок на лямке за плечо и обеими руками сжимая Роднулю. И уже та  увидал разворачивающуюся картину отчаянной обороны. Точнее, уже явно проигранной схватки.

На полпути к домику ковылял Чёрный со стрелой в ноге. Хромоножка отчаянно ругался, заглушая себе и другим любую возможность услышать Рыжего. А около самого здания как раз какой-то мальчонка махал веткой на второго Чёрного. Этот был крупнее. Был без шлема. И бежал за как раз подскочившей и улепетывавшей от него девкой в платье. Мальчонку при этом он без малейшего труда отшвырнул, ударив наотмашь кулаком. Вэрган поморщился. Этот удар мог сделать мальчика немножко мёртвым. Но что уж, малец сам виноват. А может ему и повезет.
  А вот девка была любопытнее. Платье. В этих-то местах. Занятно.
  Решение о том, что делать, пришло к Рыжему весьма быстро. Его не видели. Чёрных тоже, кажется, больше не было. Бугая активно отвлекали. А хромоножка был так близко... И у него, поди, были сапоги - не чета дырявой обувке Рыжего. Даже если и стрелой один пробит, это не так и важно. Да и слышать его поганую речь было - словно ножом по сердцу. Мразь иноземная. Считал, поди, что осталось только добраться, а там и ему перепадёт немного загнанной барышни. Людоед!

  Роднуля взвилась в воздух, когда Рыжий догнал Хромоножку. Тот успел услышать его шаги и молодецкое "Х-хе!", резко развернулся, рявкнул, вскинул было руку с мечом, чтобы отразить удар. Или парировать его на крайний случай. Но Вэрган-то был не пальцем делан. Алебарда опустилась не наголову Чёрного, а назад и в сторону, обманывая его на отчаянный взмах мечом. Рыжий тоже склонился, спасая себя даже от случайного удара. Перевел удар вперед, в горизонтальную плоскость. После чего Роднуля, мелькнув бликами стали в сгущающихся постепенно сумерках, с хрустом, чавканьем и дребезгом врезалась Чёрному в бок, опрокидывая его, заставляя в последние мгновения отчаянно хрипеть, хватая ртом воздух, силясь напитать им умирающее тело.
  Дёрнув пару раз на себя алебарду, не без труда высвободив её из тела Чёрного, Рыжий выпрямился. Его сердце бешено билось. Лицо раскраснелось. Руки словно наливались силой, а всё тело - жаром. Было хорошо. Было прекрасно! Одной мразью меньше! Он ощерился в радостном оскале, беря Роднулю в обе руки, и пошёл в сторону второго нильфгаардца, по пути перемещая своё оружие вперёд себя, слегка горбясь, смещая щедро умытое кровью лезвие алебарды туда-сюда.

  - Ну привет, Чёрный! А-тя-тя, тебе пизда!

  Ори первое, что пришло в голову. Без разницы, что именно. Главное - орать громко. Бить сильно и точно. Короче, быть ровным. Не ебантяйствовать. Краткая мантра быдло-пехтуры, которая въелась на подкорку ничем не хуже прикладных навыков. А что страшно - это нормально. Страшно и должно быть. Страшно - это быстро и метко. Главное не ссать, а то портки казённые. И ни шагу назад. Пока не бежишь, страх - твой брат, вы вместе в этом говне. Хочет не хочет, а поможет.

  Несколько секунд. Всего лишь несколько секунд и второй Чёрный тоже рухнул на землю. Крепкий, сильный, он уповал на свою броню и то, что перед ним - всего лишь какой-то ублюдок. Одет как пехтура, воняет как пехтура, орёт как пехтура - значит пехтура. А сам-то Чёрный, поди, был етить каким рыцарем. Или хотя бы гордым кавалеристом. Могучий и важный, шёл на Вэргана, держа впереди свой меч. Порол что-то по-нильфгаардски. Насмехался, видимо. Когда они замерли напротив друг друга, тот даже пару раз краткими выпадами звякнул своим мечом об острие алебарды Вэргана, резко дёргаясь затем в сторону, пытаясь того подловить. А Рыжему что, звякаем так звякаем. У меня всё уд длиннее. Он держал позицию, цепко следил за движениями бронированного гада.
  А потом Чёрный, уловив, видимо, свой момент, рванулся вперед, занося меч для удара. Но Роднуля и тут не подвела. Потрёпанное древко, по которому заскользил меч, поймало оружие в прочную хватку расщепа, совсем рядом с рукой Вэргана. Чёрный замешкался, надавил сильнее, хватая меч двумя руками. А Вэрган двинул дальнюю от нильфа руку на себя, напрягся, как никогда веря в своё потрёпанное оружие. И оно его не подвело.

  Широкое лезвие куцей алебарды было далековато, чтобы врезаться в висок, но чтобы  резко ткнуться самым краем под ухо его хватило Чёрный громко взвыл, рявкнул что-то на своём. Отнял руку от меча, выбросил кулак в сторону Рыжего, стремясь видимо тому лицо ещё больше попортить, чем мать-природа смогла. Да вот только Рыжий как раз давил на алебарду, как в последний раз. И голову наклонил вперёд, встречая удар кулака шапелью. Раздался звон и Чёрный вдруг поддался, поскользнулся, завалился назад. Схватился за древко алебарды. Рухнул, когда Вэрган внезапно отпустил своё оружие.
  А затем Рыжий просто оказался быстрее. Фалишьон вылетел из хлипкого своего крепления и вонзился, со звуком мясницкого топорика прорубая хрящ носа и кость черепа, ровнёхонько на лицо Чёрному, пока тот ещё не успел разобраться в своём положении и не успел ни защититься нормально, ни уклониться. А затем вонзился ещё раз. И ещё. И ещё разок!

  И всё. И кровь Чёрного на всём и без того грязном снаряжении Вэргана. Майский холод. И сырость в сапогах. И тяжко дышится. И мандраж, с которым надо справиться перед тем, как разбираться в ситуации.

Подпись автора

Traveler I am God is in the country Devil's at your door Noose round my neck

Knock two three four The Devil's at your door Bodies in my wake I'm coming back again

"I'll never leave you lonely
I'll be there tryin' to grab a hold, yeah
I'm not the nicest guy you know"

  Хриплый победный вопль. Вот то, что было нужно сейчас. Этот самый вопль Вэрган и издал, выдернув своё оружие из изуродованного, мёртвого лика некогда обладавшего суровой, мужественной внешностью нильфгаардца. Сам же он вряд ли был схож с этими двумя воинами. Девятнадцатилетний парень, широкоплечий, не слишком всё ещё складный, с щетинистой, но ещё не заматеревшей мордой и отсутствующим левым верхним клыком, он был, наверное, даже жалок в сравнении с ними. Грёбаная пехтура. Большеглазый мальчишка в плохоньком доспехе. Но он был победителем здесь и сейчас. И он был сильнее всех оставшихся. Словно молодой волк, загрызший в схватке двух тяжёлых, старых противников.
  Сдёрнув с головы шапель и подшлемник, он подставил холодному вечернему майскому ветру свои лицо и непослушные, немытые рыжие патлы. Широко, щербато улыбаясь, оглянулся на ранее бросившуюся на помощь к ребёнку девку. Крепче сжал фальшак в руке. Сапоги и прочее могут чуток и подождать. Сначала нужно было убедиться, что и ему не достанется стрела в ногу. Да и вообще, разобраться в ситуации.
  Хотя, что в ней разбираться? Он убил их. Этих двух мразей. И сейчас, тут, он был царём и богом. И сделает всё, что захочет. Возьмёт то, что ему приглянется. Убьёт того, кто станет возникать. Право сильного. Никто не скажет ему: "Нет!". Если не хочет сдохнуть. Нет сержантов, других солдат, никого. Лишь изба, в которой он проведёт ночь. А может и не одну. Два трупа, с которых он возьмёт всё, что ему приглянется. И эта крикливая особа, которой лучше бы оказаться полезной. В том или ином ключе.

  Война воспитывает мразей. Потакает мразям. И воспевает мразей. Убийцы, насильники, ублюдки. Те, кто не были ими, поспешно оными обращаются. Вчерашние хорошие парни, опьяненные новообретенной властью, становятся животными. Чующими страх. Наслаждающимися им. И не останавливающимися ни перед чем. Сила - единственное, что способно их остановить. А бессильному остаётся лишь молить судьбу и богов. Потому что от опьянённых насилием, хмелем и безнаказанностью солдат ожидать пощады бессмысленно.

  Он слушал её мольбы, неизбежно приближаясь. Кровавый тесак в руках. Потёки крови на броне. Щербатая ухмылка, не обещающая ничего хорошего. Сырой, грязный и злой ублюдок. Вчерашняя шваль, наслаждающаяся этим моментом. Он сам не знал, что сделает. Всё ещё отчасти был в едва закончившемся бою. Был бы зверем - имел бы вздыбленный загривок, ощеренные зубы и не сулящий ничего хорошего взгляд. И в как минимум двух моментах этот образ он повторял. Девка же была хороша. Не простая деревенская дура. Молодая, ухоженная, в услужливо уже разорванном платье. Заслоняющая собой ребёнка. Покорная судьбе, если он правильно понимал ситуацию.
  Он лизнул отсутствующий клык, проводя языком по выемке в десне. Навис над ней, едва не касаясь щербатым, сколотым острием фальшиона её платья напротив груди. Он победил. Его не пугал её взгляд, направленный то на него, то на клинок, то в землю. Не испугали бы и её слёзы. Напротив. Это ещё более распаляло. Беззащитная, ничтожная блядь, которая и так точно бы померла тут после того, как с ней наигрались бы Чёрные. Если же он её убьёт, велика потеря, даже если и отыщут, подумают на тех же нильфов. Если найдут. Болото цепко хранит свои тайны.

  Эта мысль была тонкой гранью, отделяющей Вэргана от любых, даже случайных опасений. Безнаказанность стала абсолютной. Ответственность исчезла совершенно. Совесть... Что это такое?
  Клинок двинулся вниз, прикасаясь к ткани, слегка цепляясь за неё. Она сделает всё, что Рыжий захочет. Это правильно. Так и должно быть. Она выбирает жизнь. А уж ему решать, какой эта жизнь будет.

  - Рыпнешься - убью.

  Собственный голос прозвучал нереалистично глухо, глубоко. И совершенно равнодушно. Таким же равнодушным взглядом, скрывающим пляску чертей в омуте его рассудка, он смотрел на неё. Она была ходячим трупом здесь и сейчас. Одна в болотах Велена. Да ещё и с грузом. Он же не обирался её убивать без причины. Наверное. Так легла карта в их партии Гвинта. Не более. Ничего личного. Он убил тех, кто обидел бы её куда сильнее. И имел право на всё. Но всё же, не был Чёрным. Убивать её он не хотел. Как и мелкого храбреца.
  Вэрган сбросил мешок с плеча. Поддел лезвием фальшиона обрывок платья. Повёл его в сторону. Осклабился, совершенно по-паскудному. Склонился ниже, приближаясь к ней ещё ближе. Вцепился рукой в волосы, крепко, жестоко. Просто чтобы зафиксировать. Рывком заставил её запрокинуть голову. Незачем ей считать, что сейчас самое время для каких-то отчаянных глупостей. Тонкая, благородная шея. Бьющиеся жилки. Почти обнаженные плечи. Запах. Ощущение власти. Её отчаянного страха. Ох, боги, если вы есть, самое время отвернуться и записать Рыжего в список грешников.

  Хотя, может стоит и чуточку повременить. Но перо держать наготове.

  Переведя взгляд на мальчонку, наёмник оскалился вновь, уже совсем не так безбашенно-весело. Проблема. Именно так он его сейчас воспринимал. Преграда на его пути. Хотя, это как посмотреть. При ребёнке она тем более не будет рыпаться. Видят боги всех мастей, сейчас ход его мыслей был весьма скупым, если рассуждать о логике. Всё больше желания. Инстинкты. Но какая-то порядочность в Вэргане всё же была. Надо было отшвырнуть ублюдка, заняться его защитницей, а там уже разбираться. Но он всё же не пал ещё настолько низко.
  Переведя мутный взгляд обратно на девушку, он, ощущая себя самым большим идиотом и одновременно самым, сука, святым человеком мира невнятно рявкнул:

  - Поднимайся.

  Он, разумеется, со всей своей галантностью ей помог. Потянул за волосы, не выпуская фальшиона, всё ещё держа его рядом. Но уже с её братцем. Более надёжная цель. И лишний повод для девки не творить глупостей. Она принадлежит ему. Её жизнь, как и жизнь её братца, зависит от каждого пришедшего в его бедовую голову каприза. Она должна это понимать. В её же интересах быть послушной, лояльной и хорошей девочкой. А хорошим девочкам достаётся больше, чем плохим.
  Их не насилуют и не забивают насмерть над медленно остывающим трупом братца, пронзённого фальшионом.
  Но ведут в относительный уют заброшенной избы. Потому что дети - это святое. А заодно они же - бесконечный простор для возможностей бессовестного шантажа. И, какой-никакой, но надежды на светлое будущее.

Подпись автора

Traveler I am God is in the country Devil's at your door Noose round my neck

Knock two three four The Devil's at your door Bodies in my wake I'm coming back again

"Yo-Ho, so here we go
Don't wait for another big hero
Outlaws and bastards out of jail
As revenge for every wale
Let's stand up for truth
Bondage or freedom, you have to choose
Yo-ho, don't avoid the fight
You have to join the riot!"

  Хлипкая дверь, запертая чьими-о заботливыми руками несколько, поди, недель, если не месяцев, назад, не выдержала пристального внимания развязного наёмника. Хруст, грохот, и вот дверь уже распахнута. Первую в избу нужно, говорят, пускать кота. Но котов-то как раз не довелось заиметь. Вместо кошки внутрь влетела весьма не нежно направленная девка. Рыжий же, едва ли не за шкирку держа её братца, зашёл следом, первым делом мельком хотя бы осмотрев каждый угол лачуги. Закрыл дверь. Сбросил ребёнка на лавку. В какой-то степени даже аккуратно. Нечего его тиранить. Он, в отличие от его, как оказалось, сестрёнки, не был тупой пиздой с набором весьма забавных претензий и обещаний.
  Затем он вернулся взглядом к девке. Уже не казался безумной тварью. Ибо, после всех её тирад и отважных заявлений он малость потерял свою сущность опьянённого победой и властью животного. Это было слишком смешно, чтобы не пробиться сквозь его странное, полубезумное состояние. Вот и сейчас молодой наёмник продолжал всё так же паскудно посмеиваться. С тем же смехом он гнал чуть ранее эту геройствующую дуру к избе. Подумать только, она "уничтожит его". А этот мелкий щегол - "настоящий мужчина, защитивший её". А сама она "Не шлюха".
  Фальшион вонзился в столешницу близ лавки с пребывающем всё ещё в забытьи мальчонкой. Сам же наёмник начал одну за другой дёргать завязки своего акетона. Расстегнул и сбросил стягивающий стегло ремень. Вихрь эмоций и желаний уступал более спокойному состоянию. Она никуда не убежит, как бы ни выла и не психовала. И, дура такая, наверное, даже и не думала о том, что со всеми своими визгами и эмоциями едва не приговорила себя и своего братца. Не будь она такой смешной в этом её праведном гневе, всё повернулось бы куда хуже.

  - Вы блять живы только из за меня, пизда ты белобрысая.

  Звеня сталью ронделей промокший акетон рухнул на пол. Рыжий, наконец-то обретя шанс размять плечи, отвлёкся на миг, малость расправляя прилипшую к телу сырую рубаху. Поёжился в прохладе давно не топленной лачуги. Но отвлёкся на более важные сейчас дела. С презрением уставился на сокрытую сейчас в полумраке этого домишки девку. Самодовольная шваль, точно так же презиравшая его сейчас. Если в нём и было сочувствие, то уж точно не сейчас и не к ней. Она сама накликала свою беду. И далеко не только оказавшись молодой беззащитной девкой в веленском притопье.
  Она знала, что ей грозит. Не могла не знать. И выбирала жёсткий путь. В какой-то степени это сработало ей на руку. Рыжий немного сорвался со своего состояния разгоряченной злобной твари. Затащил её мелкого ублюдка в дом. Сделал праведное, сука, дело. Вот только теперь она была в куда более хреновом положении. Весь запас сочувствия выветрился. Начать пиздеть в пику своему спасителю было не лучшим выбором. Он только что убил двоих взрослых Чёрных ублюдков. У него уж точно хватит сил на одного ребёнка и одну откровенно накликивающую беду дуру.

  - И вы мне нихуя не нужны.

  Он подошёл к ней, неспешно, предупреждая любую попытку сопротивляться. Расслабленные вроде бы движения скрывали готовность незамедлительно пустить в дело любое необходимое ему насилие. Он не остановится сейчас перед тем, чтобы скажем хорошенько отпинать эту девку. Она уже не была для него человеком. Просто мясо с парой возможных использований. Аморально, жестоко, но уж как есть. Потому и галантности он проявлять не собирался. Но всё же, хотел довести мысль свою до конца.
  Потому, оказавшись совсем рядом, схватил её вновь за волосы. Резким рывком поднял, ударил затылком о стену лачуги, вдавливая в ту спиной. Без какого либо сожаления посмотрел в её глаза, не отказывая себе в радости влезть рукой под рваные ошметки платья, жестоко сжать грубой ладонью её грудь. Он хотел заставить её взвыть. Сдавил крепче.
  Возможно, при всей это жестокости, он был сейчас самым тёплым существом в округе. Вряд ли сама девка сильно грелась в майском холоде, да в своём платьишке. Но вряд ли это тепло было ей и сколько-то приятно. А ей в глаза сейчас смотрел совершенно лишенный сочувствия к ней, отстранённо-злорадный Рыжий ублюдок, всё так же крепко за волосы удерживающий её.

  - Мамка не учила тебя говорить "спасибо"?

  Он вновь осклабился, разжал впившиеся ранее в её кожу пальцы. Схватился за обрывок платья. Дёрнул его в сторону, раздирая совсем этот и без того едва прикрывавший её тело остаток одежды, последнюю иллюзию её безопасности. Отвлёкся от хищного, жестокого веселья улавливания её реакций. Чуть склонил голову и, в полумраке этой лачуги, оценивающе окинул взглядом её тело. Какую же прелестницу он спас от Чёрных. Жаль, что она предпочла спасти себя от милых да нежных благодарностей и довела до этого. Но, ему-то какая разница. Для него итог един.

Подпись автора

Traveler I am God is in the country Devil's at your door Noose round my neck

Knock two three four The Devil's at your door Bodies in my wake I'm coming back again

"Люблю дудки, люблю бас, люблю я долю слабую
Ебашу как в последний раз, а остальное похую!"

  Кто же вас, нежные благородные девы, такому учит? Кто рассказывает, что именно так нужно вести себя с неиллюзорно опасным мужчиной? Бедные вы, бедные, несчастные девочки...
  Ну, чем больше самоубийц, тем меньше самоубийц.

  Если чуть раньше у Рыжего ещё были какие-то сомнения в том, что попавшаяся в его руки девка - всерьез пришибленная, то теперь их не осталось. Гордая до последнего момента, с этим своим стоицизмом и идиотской верой в какие-то там благородные идеалы и то, что она совершенно точно говорит что-то правильное в этой ситуации. Ох, как бы с ней повеселились Чёрные. Ан нет, не доведётся. Эта потенциальная блядота досталась ему. Вся такая непокорная, острая на язычок. Только вот она ничего не сделала, чтобы предотвратить эти события. Ни-че-го. И это, при осознании, неплохо так кружило голову.
  Первобытная истина. Тот, кто не хочет, тот действует. А кто хочет, тот раскрывает пасть и начинает болтать. А она же уже дошла до того, что, считай, требовала у него завершить начатое. И от осознания того, что где-то там, в её воспалённой голове, в этой, поди, жившей на шелках да с серебряной ложкой в жопе душонки, эти слова звучали как-то иначе, не прямым требованием сломать её, изнасиловать, уничтожить...
  А вот это не просто смешило. И не просто распаляло. Это буквально сминало, уничтожало все возможные барьеры совести и здравого смысла. Что она там подпёздывала? Братика сберечь? "У нас, нормальных людей..."? "Где твоя решимость"? Либо она реально настолько отбитая, либо сейчас Вэрган нащупает чёртов водопад меж её ляжек. Ей же, наверное, лучше, чтобы второе было правдой. Хотя, какая уже на хер разница. Она своего добилась. Рыжему уже точно не требовались какие-то дополнительные прелюдии. С каждым очередным её словоблудием эта ситуация всё более походила на ёбнутый в край полюбовный союз. А он же хороший парень. Все так говорят. Как он может не уважить такую искреннюю, честную просьбу?

  Что тут оставалось говорить? Она сама всё сказала. Сама себя приговорила и буквально под него подпихнулась. Блядота. С этим её показным страданием, тишиной и закушенными до крови губами в ответ на боль. Рыжий, конечно же, слышал про подобных девок, но как-то не верил более опытным мужикам в отряде. Да, видно, зря.

  Слава современным портным, придумавшим самый лучший фасон штанов на свете. Никакой галиматьи, никаких проблем. Расстегнул ремень. Дёрнул поддерживающий когда-то светлую и чистую ткань шнурок. И всё. Допелась, пташка. Всё тут, всё готово. Скажи, сука, "Привет". Ах, да. У тебя голова побита. Говорить у тебя получается как-то плохо. Бедняжечка наша. Ну и хер с тобой!
  Ха-ха! Да, именно он уже, считай, и с ней. Рыжий уже не удержался, расхохотался, уже не просто паскудно, а издевательски. Он должен был сейчас чувствовать одно только животное желание, но эта сука умудрилась быть одновременно со своей блядской податливостью до одурения смешной. Он схватил эту стерву за волосы. Притянул к себе. Отвесил ей пощёчину. Совсем не сильную. Так, щёчку подкрасить. Да указать ей на её новое место. Незачем всё же портить вид. Оставим вкусное да мягкое на потом. Зачем, в конце концов, ей зубы? Одна морока с ними будет. Глазки эти синие тоже, откровенно говоря, лишние. Но ладно, красивые. Как она ими зыркает! Как его ненавидит! Как продолжает прикусывать свои кровоточащие губы! Ах, сказка, а не девка.
  Везучий же он парень!

  Но что же это он так? Нельзя же париться только о себе! Она же дама! Надо вести себя соответственно этикету. Крепче сжав вцепившиеся в её волосы пальцы, Рыжий с силой дёрнул её вниз, сам отшагивая чуть назад, давая ей простор для движения. Подопнул под колени, чтобы не скромничала. Это теперь, поди, будет её основной позой по жизни. Коленкам пора начинать привыкать. Таков, понимаешь ли, путь. Такова истина жизни. Надо было, наверное, всё это проговаривать, но она девочка умная, поймёт. А если нет, можно же и помочь. Весьма, кстати, нежно. Аккуратно. Она же его драгоценная гостья, а не какая-то ёбнутая блядь, не так ли?
  Но не время ещё её слишком близко знакомить с её новым лучшим другом. Опасно, поранится ещё, пытаясь ударить или укусить новую цель. Сперва Рыжий резко повёл её вниз, буквально вдавливая лицом в пол. Выдернул ремень из своих штанов. И, отпустив её многострадальные патлы, но прижав буйную головушку к полу коленом, оперативно смотал этим самым ремнём её руки за спиной. Крепко, плотно сжав затянутой и застёгнутой полосой доброй реданской кожи её запястья, не обращая внимания на то, что она там пыталась в ответ выразить. Руки так могут. Да, больно, но ведь всё хорошее приходит через боль, не так ли? А у него, как на счастье, ремень-то был пробит отверстиями до самой пряжки. Делать на привалах слишком часто было нечего. А тут как зато пригодилось.

  Вот и зафиксировали. Колено весьма аккуратно вдавлено в загривок этой норовистой добычи, словно он телёнка собрался забивать. Руки её плотно стянуты за спиной. Рука давит на поясницу, чтобы ноги и не думала вытянуть. Любо поглядеть. Шлёпнув по весьма миловидной, аккуратной, явно не потрёпанной жизнью заднице этой девки, наёмник наконец-то прервал продуктивную тишину, крепко сжимая ягодицу своей бесстыжей пятернёй, жёстко вонзая пальцы в податливую кожу, хорошенько сдавливая эту половинку символа любви, смеха и простой житейской радости.

  - Какая же ты пиздливая была. А что-то притихла. Никак случилось что? Давай, выдай ещё что-нибудь.

  Он подгадал момент очередного её пассажа. Она не могла заткнуться. Это было и к лучшему. Это искренне радовало его, как морально, так и физически. У него как раз были запланированы весьма важные дела. Сначала, плюнув на руку, деловито смазать слюной свой член. Не идеально, но и зубки ей выбивать не придётся, чтобы её пасть для этого использовать. Нравилось ему, ей богу нравилось, как она скалилась. Счастливая она, что он такой романтик.
  Ну а затем, когда она разошлась, настала очередь и благородного жеста. Плюнув на пальцы, Рыжий запустил их меж её ягодиц, резонно рассуждая, что если не поддастся, то ему и жопа на ура сойдёт. Грязно, конечно, но её же потеря. Но на всякий он всё же напомнил ей ту священную причину, за которой она прятала свою блядскую натуру.

  - Давай-давай, попиздели и хватит. Будешь долго ёрзать, твой уёбок очнётся. Ох, некрасиво будет!

  Ну, а дальше и вовсе дело техники. Что бы она с его благородной подачи не выбрала, цель свою он малость подготовил. Заодно и проверил теорию свою про благородные водопады. Хер её всё же знает. Некоторые вот тоже рычат, плюются ядом, а как пальцами в пизду залезешь, так сразу послушные, милые, готовые на всё и даже больше. Ёбнутые они твари, бабы. Воистину, грешный плод да обитель бесов.
  Продолжая вжимать руку в её крепко фиксирующие сейчас всю её в этой прекрасной позе запястья, он передвинулся в её тылы, аки кавалерийская бригада, которая ранее их порядки раскидала. Пристроился, точно так же как после боя с чёрными проводя языком по отсутствующему клыку. Осклабился. И, отвесив ещё шлепок её бесстыжей жопе, двинул бёдрами вперёд. Сначала медленно, пока не ощутил, что курс им избранный верен. Громким, полным беспардонного наслаждения "Ххххе!" и паскудным гоготом просмаковал момент первого, считай, их знакомства в этом интимном ключе. Схватил её за бок, всё так же, без малейшей нежности, лишь с беспощадной жадностью обладающего теперь ей животного.
  Отбросил мысль что-то ещё сказать. На хер надо. Схватил ранее вжимавшей её запястья в её же спину пятерней её за плечо. Дёрнул на себя, заставляя выгнуться навстречу ему. И завершил начатое, несколькими жёсткими, ритмичными толчками бёдер насильно вонзаясь в её податливое тело, не имеющее никакой более от него защиты, пока не оказался в ней полностью, смакуя этот прекрасный для него и явно ужасный для неё момент, заставляя несомненно очень болезненно выгнуться ему навстречу, как никогда не изогнётся сама даже самая ловкая, любящая еблю и дорогая шлюха.

  И жизнь стала хороша. И всё остальное оказалось где-то там, в сыром и холодном веленском вечере. А сам Рыжий сейчас был в своём маленьком раю, взятом ценой ада для этой девки. Ада, который только ещё начинался. Суля ему ещё больше прекрасных моментов.
  А неизбежная расплата, будет ли вообще она? Да чёрта с два. Она была никем сейчас. Ничем. Мясом для ебли, зафиксированным и бесправным. Её жизнь, её дыхание, её боль, всё это было в его власти. Отныне и впредь.

  Пусть теперь попробует вякнуть что-нибудь ему поперёк. Он представил, как выжмет всё же из неё вопль, сомкнув зубы, скажем, на этом тонком, нежном плече. И замер на несколько секунд, выжидая. Давай. Спиздани. Давай! Голос, сука!
  И так же явно представил, как сомкнёт руки на её шее, сдавит их, заставит биться в агонии и задушит её, если она посмеет изменить своей привычке витиевато отпёздываться. Зачем ему блядь, не понимающая таких очевидных, хоть и безмолвных приказов?

Отредактировано Вэрган Зовлек (2022-11-03 06:10:25)

Подпись автора

Traveler I am God is in the country Devil's at your door Noose round my neck

Knock two three four The Devil's at your door Bodies in my wake I'm coming back again

- Блядь!

  Рыжий отшатнулся назад. Только что всё было хорошо. Нет, всё было за-е-бись. Но он, дурак, недооценил эту суку. Хруст носа быстро вернул его в реальность, заставив отшатнуться назад, схватиться за нос, взвыть и едва не наброситься на неё, чтобы убить тут и сейчас. Но больно всё же было слишком сильно. Потому он просто рычал, ощупывая своё многострадальное сопело. Затем корчил гримасы, проверяя, всё ли хотя бы отчасти в порядке. Затем, согнувшись, высмаркивал кровь, используя как тряпку ошмётки платья этой порядком охеревшей особы. Но всё это лишь после того, как проверил, что она не лыбится сейчас, на него глядя.
  Проверка показала, что девка отключилась. Что было не бог весть как хорошо, но хоть как-то. Окинув взглядом итог своих действий, Рыжий махнул рукой на идею добавить ей страданий. Всё же сейчас, в некоем состоянии покоя, он был уже не настолько бешеной тварью. А она, к тому же, даже и не ощутит этого. Он, несомненно, ещё отомстит. А пока что пускай валяется.

  Зябкий воздух напомнил о себе, заставив Рыжего застегнуться и вновь накинуть сырое стегло. Стало не сильно лучше, но так хотя бы можно попытаться найти дров. Развести огонь в старом очаге. Порыться по сусекам. Проверить мелкого. Тот, кстати, весьма спокойно спал, судя по дыханию. Прерывистое, но это ничего. Пускай восстанавливается. Его, наверное, даже связывать не надо. Всё едино раскричится, если проснётся. Огромный фингал под заплывшим глазом намекал, что мальчонке ещё долго предстоит жаловаться на болящий головняк. Но это его беды.
  Рыжему же предстояло немного похозяйствовать в этом месте. И привести ситуацию в порядок. А уже там - разбираться, что дальше. И с мальчишкой, и с его сестрой. Которую он, хоть и накрыл окровавленными ошмётками платья, но скорее чтобы не отвлекаться, а не из за какой-то вспышки заботливости.

---

  Мальчишка проснулся спустя три часа. К тому моменту Рыжий успел уже стянуть с Чёрных сапоги. Узнать, что у одного из них, на удачу, был почти его размер ноги. Снять с них же броню и одежду. Оттащить трупы подальше. И, самое главное, вернувшись в дом сырым, голодным, грязным и злобным, не начать творить несуразности и непотребства, а наконец-то начать приводить в порядок и это место.
  Дрова были сырыми, но в поленнице старой нашлась и более-менее сухая труха. Очажок плевался поначалу дымом, но постепенно прогорел и весьма уютно трещал эти небольшим запасом, кушая без проблем и сырые поленья. Туда же отправились все найденные у Чёрных бумаги. Была бы возможность, Рыжий и их тела бы сжёг. Но нет. Пока что с этим было туго. Да и ночь была совсем рядом. Приходилось решать проблемы по мере поступления. Так что пока что только повесил к огонька свои стегло и панцершоссы, оставаясь в рубахе, новеньких сапогах и вновь подпоясанных штанах.
  Кстати, да!

  В последнюю очередь он разобрался со своей, как ни крути, пленницей. Развязал ей руки, проверив сначала, что она ещё спит. Недовольно цыкнул, глядя на глубоко врезавшиеся следы ремня и синюшные пальцы. Растёр немного. Вроде порядок. Хотелось конечно вместо этого её тоже на улицу выбросить, но нет. Она, всё же, тоже своего рода ресурс. Так что, перетащив её на то, что кажется когда-то было койкой и хотя бы выглядело не кишащим живностью, Рыжий оставил её там, ради приличия набросив сверху одежду того Чёрного, что едва не стал её палачом. Пускай будет иронично. Разумеется, сперва он проверил все карманы. Не хватало ещё, чтобы она чего там вытянула.
  На ночь он её точно свяжет. А пока что пускай лежит, курва. Он малость поправил её волосы. Сдвинул накинутый им же жупан Чёрного. Провёл пальцами по шее, ощущая пульс и мерное дыхание. По ключицам. Обогнул лёгким касанием её грудку, носящую синяки после того, как он её стискивал. Хмыкнул. Зря он наверное так. Но она уж, блять, очень напрашивалась. Да и девкой не была. Хотя вроде и по возрасту не положено.

  Тогда-то он и услышал явный стон мальчонки. Потом всхлип. Возглас. Он звал кого-то. То ли мать, то ли сестру. Рыжий поправил жупан, поднимаясь. Жестом показал: "Тсс". И решил кратко обрисовать ситуацию.

  - Тихо. Не вой. Слышишь меня?

  Он подошёл ближе, придирчиво рассматривая схватившегося за лицо мальчонку. Ухмыльнулся.

  - Ебать ты конечно же герой, а? С палкой на Чёрного. Солдатом будешь, бля буду.

  Он сел на лавку, ничуть не удивившись тому, что мальчишка отшатнулся от него, отполз чуть дальше, оглядываясь. Рыжий увидел, что тот углядел свою сестру. И кровавые тряпки, всё ещё лежащие на полу. Да и сам он так и не смыл кровь с лица. Негде было особо. Да и не парило.

  - Не ссы, мелочь. Живая она. Ну, побили, но ничего. Я их убил.

  Он посерьезнел, переходя к неприятной части разговора. Это нужно было уяснить сразу. До того, как начнутся всякие волнения. Чтобы мальчик даже не думал творить глупости.

  - Короче, ты явно не дурачок. Скажу прямо. Я тебя и твою... Сестру - Видят боги, ему было сложно называть её этим простым и светлым словом! - Спас. Без меня вы бы умерли. Смекаешь?

  Краем глаза он уловил движение жупана. Нахмурился, Почесал переносицу, всё ещё порядком болевшую. Неужто уже проснулась? Или просто во сне ворочается? Хер разница, горевшая на столе свеча не позволит ей совсем незамеченной предпринять что-нибудь серьёзное.

  - Но я блять тебе не папаша и не братик. И ей тоже. Залупаться будете - убью нахуй. Но не хочу. Зуб даю.

  Он ухмыльнулся, лизнув десну, да, опять там, где отсутствовал клык. Раскачал ранее вонзенный в столешницу фальшак, вынул его.

  - Ты сейчас, мелкий, мне поклянёшься жизнью твоей сестры, что ни хера плохого даже не подумаешь мне делать. Потому что она, хоть и, не обессудь, блядь тупая, но за тебя умереть готова.

  Он указал оружием на уже явно двинувшийся ещё разок жупан.

  - Пиздуй, обними сестрёнку, оболтус. Но это, не шали. Снаружи ночь. Трупожоры. Духи. И прочая мразь. А я, хоть и, не скорою, паскуда, но лучшее, что у вас, дебилы благоёбнутые, есть.

  Поднявшись с лавки и выпуская паренька, он подошёл к очажку, на всякий случай весьма наглядно задев фальшионом деревянную спинку кровати. А затем, взяв от очажка высушенные уже огнём сухари, положил их на стол. Всего тарелка. Мало осталось. Но и то хлеб. На соседней уже подрумянилось несколько яблок. Не запечены, но всё лучше, чем кислятину жрать. Ну а на самый десерт...
  На столе оказалась вынутая им из гнилого донельзя погреба ранее банка. Хоть она и выглядела погано, но на проверку внутри было варенье. Заплесневелую корку с него он уже снял, выглядело более-менее неплохо. Малиновое. С дурновато пахнущей, но всё же ещё хорошей водой из его бурдюка - чисто пир.

  - Пиздуйте жрать, господамы. Ну, или валите на хуй в ночь, ваша беда. Коль найду ваши трупы поутру, будет куда поссать. Но это не к тебе, мелкий. Ты ровный. Тебя, коль что, похороню.

  Он снова сел на лавку. Стоит ли говорить, что лук со стрелами и прочее оружие и утварь он уже припрятал? Так что, обладая единственным находящимся на виду оружием, он указал этим самым фальшионом на еду.

  - Приятного, блять, аппетита. От сердца отрываю. Если после этого что задумаете, пиздить буду беспощадно, так и знайте. Неблагодарность, как говорят, поганый грех.

Подпись автора

Traveler I am God is in the country Devil's at your door Noose round my neck

Knock two three four The Devil's at your door Bodies in my wake I'm coming back again

"I'm ahead, I'm a man
I'm the first mammal to wear pants, yeah
I'm at peace with my lust
I can kill 'cause in god I trust, yeah"

  Не без скрипа, но его новоявленные гости всё же уселись, как он им и сказал, "жрать". Тощий ребёнок и тощая же девка, с которых Велен активно сдирал все их нажитые ранее выпуклости и мягкости. Девка, оказавшаяся Корнелией, вполне объяснимо зыркала на него злобно. Было за что. И, поди, и дальше будет. А вот мелкий был, и правда, "ровный". Явно страдающий, но всё же позитивный и защищающий свою сестру даже сейчас мальчуган. Хороший. Добрый. Ох, тяжко ему придётся.
  На кой ляд Рыжий отдавал им свою последнюю еду? Да хрен то знает. Это было, наверное, правильно. Да и теперь они принадлежали ему. Не столь даже как разносторонне полезное мясо, каким он наверное мог бы сейчас воспринимать Корнелию, но скорее как головная боль, от которой он не избавился сразу, свернув шею обоим. А значит, им придётся как-то всё же существовать в этом странном коллективе. Да и ему самому нужно понять, что делать далее. Потому он не сильно вмешивался в эти их проявления взаимной заботы и милого воркования, взамен занявшись планированием.
  Это впрочем слишком серьезное слово для постоянного возвращения к понятию "Пиздец". Без еды, без воды и с грузом он мог рассчитывать разве что на то, что ему уж очень повезёт. Ну, или остаться в этой лачуге и тиранить да трахать эту белобрысую дуру, пока они тут же и не помрут с голоду. На свежий взгляд, без ярости и восторга животного, в этом плане правда думалось куда лучше. И оно того не стоило. Хотя бы в столь неприятной ситуации.

  Несколько раз он пересекался взглядом с Корнелией. Хмыкал в ответ на её буквально кричащие о ненависти к нему взгляды. Разок даже вполне искренне улыбнулся, увидев, как мальчишка Кристан сломал весь этот её холодный апломб одним своим действием. Это было... В общем-то даже мило.
  Впрочем, когда он потянулся к оружию после того, как тишину прервал громкий рык снаружи хижины и нашёл свой фальшион в руках Корнелии, он уже не воспринимал ситуацию как милую. Оружие в её руках было вроде бы и опасностью, но одновременно и всего лишь случайностью. Тем, что уж точно не помогло бы ни ей, ни её братцу. Потому и взгляд на неё Рыжий переводил даже относительно спокойно, хоть и ощутил в этот момент, что всё тело напряжено, до последнего мускула. Нахлынувшая было в наблюдениях за этими воробушками сонливость слетела прочь.
  Он сделал лишь одно. Указал обратно на стол. И едва заметно кивнул, когда клинок вернулся на своё законное место. Даже не взялся после этого за него сам, удовлетворившись этим решением Корнелии. И малость поправляя своё мнение о ней. Не совсем дура всё же. Хоть и потащила ребёнка туда, где сама не выживет ни за что и никогда. И где рисковала встретиться с ужасными людьми. Из которых Рыжий был ещё, на самом то деле, куда ни шло.

  - Да. Наёмник.

  Вэрган скрестил руки на груди, откидываясь немного назад и смотря на своё оружие, которое совсем недавно чуть не стало для него смертельной опасностью. Задумчиво перевел взгляд на Кристана. Хмыкнул.

  - Мелкий. Кристан, так? Хватай фальшак да ототри его. Вроде среди тряпок есть чистые. Не сойдёт, плюнь и старайся лучше. А мы с твоей сестрой...

  Он перевел на неё взгляд совершенно бесстыжих серых глаз. Прищурился, вновь весьма погано усмехаясь.

  - ...Пошушукаем. О всяком.

  Тихо похрустывал поленьями очаг. Несколько ещё оставшихся сушились неподалеку от огня. Рыжий отпил немного оставшейся в своём бурдюке веды и указал на угол, в котором сходились две лавки. Сам пересел туда. Ему не хотелось сейчас доводить ситуацию до скандалов или рукоприкладства, но он изъявил своё намерение и понадеялся, что своевольная девка не решит лезть в залупу и начинать возмущаться или противиться. Всё же, он и правда хотел поговорить и раскидать точки над всеми "ё".
  Если же нет... Ну, у Рыжего в этой ситуации был один путь и один шанс выжить. Быть самым опасным уёбком в округе. Даже в сравнении с гулями или утопцами. А значит, придётся применять меры прикладного характера. Всё же, его неизбежно клонило в сон. А спать рядом с своевольной и совсем не желающей смириться с реальностью девкой, которую ты ранее против её воли выебал, это не лучший маневр. Если она, разумеется, не жёстко зафиксирована.

Подпись автора

Traveler I am God is in the country Devil's at your door Noose round my neck

Knock two three four The Devil's at your door Bodies in my wake I'm coming back again

Какое-то время Рыжий лежал тихо. Всё это было очень... Странно. Вроде бы, он тут главный, никто ничего не оспорит, никто не посмеет даже попытаться противиться. А если попытается, то лишится... Да чего угодно. Но одновременно он же, Вэрган, как ни крути отвечает за этих неразумных благородных детишек, не то что жизни не нюхавших, но по ощущениям совсем отбитых. На голову. И обреченных на смерть, если бы не его своевременная подмога.
  Мысли малость путались. Сказывалась сонливость. Да и то, что совсем рядом была женщина, которая совсем недавно полностью принадлежала ему. А сейчас была словно в хрустальной клетке из всех этих глупых правил и порядков. Словно в броне.
  Но сейчас Рыжий и не собирался ломать эту броню. Лишь, помедлив ещё немного, всё же осторожно положил ладонь на плечо Корнелии. Мягко. Спокойно. Ничего более не делая. Потому что на языке у него давно уже крутилось несколько слов, которые нужно было сказать. Пусть даже и шёпотом, чуть к ней приблизившись, чтобы не отвлекать Кристана.

  - Твой батька. Да и мама твоя. И если ещё кто там был. Я... Сочувствую.

  Он выдохнул, понимая, как это наверное херово звучит от человека, причиненные кем синяки и иные побои всё ещё поди тревожат Корнелию болью. Но всё же, он это сказал. Не дурак ведь, понял от чего так бежали эта принцесска и её братишка. Ещё по тому, как они отзывались о родне. И как страдали. Хотелось сказать что-то ещё ободряющее, хотя бы чтобы не чувствовать себя этим самым паскудой, но эти слова пока что не шли в голову. Хватило и того, что даже это выразив Рыжий уже поймал себя на ощутимом укусе совести.

  Корнелия лежала с закрытыми глазами. Она не могла так быстро уснуть, и если честно девушке всегда для этого требовалось как минимум час или пол часа, если не начинали одолевать кошмары, которые открывали долгую дорогу к бессоннице. Благо юность и природная красота, которой была девушка наделена, полностью скрывали возможные последствия бессонных ночей на лице. В голове путались мысли о доме, родных и всему тому, что ей удалось пережить, а теперь ещё и то, что произошло совсем недавно...

  Внезапное прикосновение, и девушка слегка вздрогнула, но не издала звука. Открыв глаза, поймала взгляд серых глаз Рыжего. Его взгляд не предвещал ничего дурного. Напротив, таким она его ещё не видела. Затем он чуть приблизился к Вейль, отчего хотелось спрыгнуть с кровати в панике бежать вон из проклятой хижины, которая , по той же иронии являлась крепостью для них. Но она не могла этого сделать и лишь зажмурилась, боясь худшего.

  Какими же неожиданными , но очень искренними прозвучали слова наемника. Крепкий стержень внутри неё, который до сегодняшнего дня не позволял таки оплакивать своих родных буквально треснул от этих слов и она почувствовала, что сейчас разревётся на всю округу. Силы иссякли. Чтобы не побеспокоить Кристана, Корнелия еще ближе приблизилась к Рыжему и уткнувшись в его грудь безмолвно задрожала всем телом, срываясь в истошный и безмолвный плач наполненный болью утрат и сожалений. Она впилась пальцами ему в грудь и никак не могла остановиться. Лицо раскраснелось, с глаз текли горячие слезы, а голова закружилась от нахлынувшего напряжения. Плакала она долго, хоть и совсем тихо, пока силы окончательно не покинули её, забрав в глубокий сон...

  Это было... Неожиданно. И не только в ключе действий Корнелии, но и того, как этот момент ощущался. Кривая попытка выразить сочувствие, зиждящаяся в немалой степени на попытке оправдаться, а точнее, хоть немного снять с души поганое ощущение осуждения собственных действий. И такая искренняя реакция. Беззащитно вжавшаяся в него девушка. Звук её почти бесшумных всхлипов. Не то, что должно происходить при сколь-либо здравой реакции на их ситуацию. Но и точно не что-то плохое.
  Уняв собственные явно сейчас не нужные эмоции, Рыжий, поддавшись порыву, прижал белобрысую к себе. Негромко проговорил несколько дежурных, бессмысленных фраз. Уткнулся носом в её макушку. Он и сам был неспокоен. Но воспринимал это словно через какое-то марево, рассеивающее четкость ощущений и размывающее реальность. Сон всё же брал над ним верх. И наемник поддался ему, проваливаясь в бездну сновидений, подобных пляске отраженных в кривых зеркалах моментов этого дня. От самых лучших до самых худших. Вновь и вновь. Бесконечно и ничтожно одновременно меняющихся.

Странно ли то, что из этого сна его не вырвал момент, когда уставший Кристан задремал на лавке, кутаясь в снятое стегло Рыжего? Ничуть.
  Как и то, что начавшаяся возня тельца в его объятиях вырвала его из этого сна в момент.

  Было очень тепло и спокойно. Так ощущалось девушке в объятиях наемника, когда она полностью выплакала все свои силы. Но данное состояние продлилось ненадолго...

  Корнелия бежала. Бежала через темные поля, а над ней сияло темное солнце, заполонив собой светлое небо мрачной серой пеленой. Она искала мужчину, присутствие которого ощущала где-то поблизости, пробираясь через тьму и опасности. Он был нужен ей как никогда. Ступая по хлипкой почве через колючие ветви темного леса, девушка очутилась на открытой поляне. На сей раз все было мрачно, а солнце заполняло небо больше обычного, заливаясь багровыми оттенками и пропуская по небу тьму. По середине открытого поля стоял ведьмак. Прямо как в прошлый раз. Корнелия бросилась к нему в надежде на помощь, но стоило мутанту развернуться, как лицо мужчины было совсем другим, он хотел на неё напасть.

  Корнелия активно ёрзала в объятьях Рыжего, - Эскель... Нет, стой! Не надо! Эскель! - Окончательно проснувшись, девушка вырвалась с рук Рыжего, резво подорвавшись. Она тяжело дышала словно пробежала целый марафон, а из лица стекали тонкие холодные струйки пота. Дрожащими руками, девушка провела по лицу избавляясь от пота. Она перевела усталые глаза на пробудившегося мужчину.

  - Прости ... Я плохо сплю... Зачастую, - голос дрожал, как и все тело, словно её окунули в холодную прорубь.

  Сны Вэргана были прерваны самым беспардонным образом. Он почувствовал движение всё ещё прижимавшейсч к нему Корнелии. Услышал её возглас. Мигом распахнул глаза, отшатнулся назад. Она всё ещё была ему отнюдь не подругой или союзницей. Странно ли, что он заподозрил худшее?
Но всё же не успел ничего сделать перед тем, как белобрысая оказалась на ногах. Сонный рассудок, раздраженный слишком коротким сном, мигом заставил Рыжего мрачно, исподлобья взглянуть на неё, мигом тоже просыпаясь, нащупывая взглядом нож, осколок или что угодно ещё, что она могла схватить. Но вроде ничего не было. Даже её братишка всё ещё спал, пусть и ворочался во сне.

  Эскель. Странное слово. Имя, не иначе. Имя кого-то, кого она, видимо, очень боится. Но не важно. Важнее сейчас было то, что она всё же пояснила ситуацию. И Рыжий, обведя взглядом комнатку и поняв, что огонь ещё горит, пусть и слабо, шумно выдохнул, разжимая кулаки и хоть немного расслабляясь. Ночь ещё явно молода. Нужно спать. Но отпускать белобрысую шляться - хреновая затея.

  - Извиняю. Ползи обратно. И давай не вой, малого разбудишь.

  Он хмыкнул, потянулся к ней. Совершенно как-то обыденно взял Корнелию за руку и дёрнул её на себя. Не слишком сильно, но и не лишь предлагая. Она, как ни крути, ляжет обратно. Так сказано.

  Ночь была в самом разгаре. Тишину и тьму рассеивали разве что проклеивания дров в очажке и их же свет. А Рыжий, поймав себя на том, что всплеск адреналина чуть ранее и ощущение вновь оказавшегося рядом тела ничуть не помогают ему вновь уснуть, положил ладонь на бок Корнелии, просто мягко поглаживая пока что пальцами ткань снятой с трупа черного одежды. И перешёл на шепот.

- Рассказывай давай. Ты поминала какого-то Эскеля.

  Рыжий с весьма милой наверное внимательностью смотрел ей в глаза и весьма искренне этим интересовался. Разве что не мог не отвлекаться на то, насколько эта обстановка стала более неловкой и в каком-то ключе волнительной.

  Холод пронизывал через всю мокрую одежду, которая не слишком хорошо защищала даже в тепле и она стояла на месте словно продрогший котенок, пытаясь прийти в себя. Давно в таком ключе ей не снились кошмары. В какой-то момент жизни Вейль подумала, что смогла избавиться от этого всего. Но, как оказалось, нет.

  Когда Рыжий потянул её осторожно к себе на кровать, то девушка лишь послушно устроилась рядом. Сон бы не помешал. Так подсказывало ей все ноющее тело, но разум все ещё оставался в напряжённой атмосфере кошмара. Сжавшись, словно комок и пытаясь согреться, Корнелия заметила, как ладонь мужчины аккуратно опустилась до её бока и принялся мягко поглаживать. Странное ощущение , словно какая та часть противилась и хотела влепить пощечину наглецу за подобное и не только, но другая её часть было сокрушена от всего пережившего и требовалась в покое и утешении. В любом случае, она больше не боялась наёмника.

  Вопрос Рыжего заставил девушку слегка повернуть к нему голову, встретившись с ним взглядом. Но оказалось слишком близко, посему она смущённо увернулась обратно.

  - Эскель... Да, видать так сказала, - Девушка вздохнула, рассматривая тёмные углы потолка. - Когда-то очень давно мой отец возвращался домой, - Начала она. - По пути на него напали разбойники, которые хотели ограбить богатого торговца, а его тело бросить медленно гнить в болотах. К счастью ... Или же по случайности, неподалеку оказался ведьмак и защитил отца, убив бандитов. Звали его Эскелем. Он потребовал Право Неожиданности от отца, а тот согласился. Когда ведьмак проводил торговца до его дома, то отец застал дома не только свою жену и теплый очаг, но и ... Меня. Я Предназначена некоему ведьмаку , которого зовут Эскелем. И сколько себя помню, то всегда вижу его в своих снах. Мне это все рассказала мама. - Корнелия окончила рассказ , молча наблюдая за спящим Кристаном.

  Рассказ белобрысый был весьма... Любопытным. И уж очень странным. Одновременно наивнейше глупый, словно из детской сказки, но и вполне подобный реальности. Кроме, разве что, того, что ведьмак так кстати оказался рядом.
Вэрган тут же подумал, что ушлый мутант является виновным в какой-то части этой истории. Правда ещё не понял, в какой именно.

  Но он всё же не выражал своих подозрений, вместо того предпочитая не мешать Корнелии говорить. Она казалась увереннее. Спокойнее. А значит спокойнее будет и спать. Да и осторожное ранее прикосновение к её боку стало на порядок увереннее. Если им не спалось, то почему бы и не разбавить этот вечер чем-нибудь приятным? Всё же, не зря она так к нему жалась ранее. Да и сейчас.

  События он не форсировал. Лишь, дослушав, кивнул несколько раз. Приподнялся на локте. Проверил, что Кристан спит. И, покосившись на Корнелию, одним движением расстегнул верхнюю пуговицу её трофейного жупана. А затем уже выразил своё мнение.

  - Если всё так, то тебя бережет судьба. Но это же глупости, нет? Хочешь сказать, это Предназначение привело меня сюда, чтобы спасти тебя от черных?

  Злое какое-то оно, её Предназначение. С ехидным чувством юмора. Но вопрос всё же весьма интересный. Настолько, что Рыжий позволил себе покуситься и на вторую пуговицу.

  - Всякое рассказывают, но такое редко. А этот везьмак, он разве тебя не забрал потом? Они же детей воруют. И жрут. Так говорят.

  Когда первая пуговица расстегнулась, слегка обнажая ключицу, Корнелия вновь почувствовала тревогу, а сердце чаще забилось. Но продолжал мужчина осторожно, словно опасаясь вновь напугать девицу. Она попыталась сглотнуть образовавшийся ком в горле, встретилась взглядом с Рыжим.

  - Я ... Думаю это правда. И уверена, что ты тоже здесь не случайно. - Голос задрожал, а её руки невольно скользнули по  пуговицам, будто преграждая действие со стороны.

  - Так говорят... Но ведьмаки не воруют детей, а лишь требуют право неожиданности в уплату за свою работу. Этот не забрал, должен был вернуться через 5 лет, но ... Прошло 20.

  Когда вторая пуговица расстегнулась, слегка обнажая грудь, то Корнелия мягко прикоснулась рукой до руки Рыжего.

  - Прошу тебя, не надо. - Она смотрела на него умоляющим взглядом. - Это не правильно.

  В светло-голубых глазах можно было разглядеть страх, но она сдерживала себя, чтобы не совершить попытку вырваться из рук мужчины в приступе паники. Корнелия ещё не забыла то, что с ней сделал наемник, но благодаря нынешней ночи,  она смогла увидеть его с другой стороны. Может звучит слишком наивно, но сейчас девушка надеялась, что не ошиблась.

  Она верила в то, что говорила. Как ребёнок, упорно верящий в сказки. Домашнее, воспитанное в добре и ласке существо, не способное, наверное, даже в кошмаре представить то, что было совсем недавно жизнью Рыжего. И речь ведь даже не о войне. Обычные будни бедной шпаны Новиграда были бы для неё рассказом, полным ужаса и боли.

  И это прикосновение. Идиотская просьба. Не правильно. Ха. Что тут не правильного? Она слабее, она - дура из принцессок, которых подобные Вэргану превращают в сломанные игрушки. Но всё же...
  Раздражение. Вот что мелькнуло в его взгляде. Затем гнев. Пальцы крепко сжали её руку, грозясь сжать её до хруста, до нарастающей до ужасной боли. Словно челюсти рычащего дикого пса, которого запуганно жмущаяся к стене девчонка решила погладить.
  Но не сжались. Точнее не настолько. И во взгляде, помимо раздражения мелькнуло и нечто куда менее опасное. Рыжий скривился в недовольной гримасе. Но всё же не двинулся дальше.

  - Что не правильно?

  Риторический вопрос. Он мог бы снова пояснить ей её место. Опять взять её силой. Так наверное и надо было. Но всё же, одно дело трахать и бить огрызающуюся, забитую жертву, при том ощущая себя царём мира, и совсем другое - ломать хрупкие хрустальные мосты доверия, которые отчасти, даже без особого на то желания, но возводил и сам. Потому, хоть в его голосе поначалу и послышались ноты подавленного желания повысить голос, он выдал ей их дилемму. Насколько уж ровно мог это сделать. И всё тем же шёпотом. Став правда куда многословнее.

  - Лады, принцесска. Ты значит знаешь, как правильно. Ну, суди нас. Я хочу бабу. Тебя. И я, блять, могу это сделать по-своему. Но не хочу. Мелкий ровный, да и ты хоть и... Но...

  Он замолк, подбирая формулировку. Выругался негромко, чуть краснея. Видимо, от гнева.

  - На кой ляд мне оно, если в итоге я без бабы, с полными  мудями да колом в штанах, а? Что тут правильного? Завтра быть может сдохнем. И что, буду вспоминать что я не взял что мог?

  Он всё же не покусился на остальные пуговицы. Вместо того, пока говорил это, повернул её лицом к себе, пристально смотря в глаза.

  Потрясённая внезапной переменной мужчины, Корнелия так и вжалась в кровати, словно маленький беззащитный комочек.

  - Мне больно, - Шепотом произнесла девушка, когда он крепко схватил её за руку.

  Корнелия была уверена, что все сейчас повторится и вновь начнётся этот ужас, полностью сломав тем самым раз и навсегда только-только развивающееся доверие к наемнику, но он остановил внезапно остановился.

  Потрясенная девушка попыталась начать говорить после его горячей гневной тирады, а губы еле слушались.

  - Я тебя понимаю, мы можем погибнуть в любой момент, - Она проговорила четко, но голос дрожал из-за страха, - ... И все же, ты можешь проявить великодушие и помочь хоть и не мне, но моему братику, раз так. Я... Я могу охотится и добывать нам пропитание, и если нужно будет, то прикрою тебя в пути. Я умею готовить еду. Мы можем помочь друг другу, - Говорила она тихо, голос моментами срывался, но она продолжала, - ... Я знаю. Вижу, какой ты. Ты не такой, каким хочешь показать себя. В тебе есть великодушие и сострадание к угнетённым. Прошу тебя. - Руки сильно дрожали, но она дотронулась до Рыжего, стараясь выдержать его взгляд.

  - Утихни.

  Рыжий слушал её, всё больше уверяясь в том, что она - беспросветно сказочная принцесска, в упор не видящая реального положения дел. Но при том не столько уже раздражаясь, сколько с ехидством разыскивая бреши в её логике, заодно прижимаясь к ней ближе. А затем уже сказал утихнуть, взяв заодно её за лицо, пальцами малость сжимая щеки и превращая её мордашку в пучегубую рыбью моську.

- Слышишь?

  Он промедлил, давая ей прислушаться.

- Малой дышит. Живёт. Устал. Но выспится. И завтра тоже будет жить.

  Рыжий всё же расстегнул и третью пуговицу. Но не стал продолжать. Освободил её лицо, почти нежно прикоснулся к её щеке. Малость прищурился. Положил ладонь на её шею.

- Твоё сердце бьётся. И ты дышишь. Говоришь. А знаешь, почему?

  Ладонь скользнула вниз, почти нежным движением перемещаясь на её ключицу, расширяя новоявленный вырез её одежды.

- Потому что я так решил. Я выбрал, жить тебе или умереть. Я выбрал взять тебя раньше. Я выбрал оставить твоему братцу жизнь. Я оставил тебе твоё дыхание. Твоё сердце. Твои губы. Твои глаза.

  Голос его не стал жёстче. Напротив, он стал спокойнее, размереннее. Он не угрожал, не давил. Он выражал то, что видел объективным фактом.

- Вот моё великодушие. И моё сострадание. И без меня ты была бы мертва. И ранее тебя ебали бы черные, для смеха дав малому на это смотреть. А затем, как ты бы уже почти померла, зарезали бы его у тебя на глазах. Чисто чтобы пизду сжала напоследок.

  Его голос стал жёстче, но скорее всего лишь окрашивая рассказ в этот тон. Сам же он, весьма неожиданно, склонился, прикасаясь губами ко лбу Корнелии. Запуганная девчонка, не более. Пусть ощутит хоть немного покоя. Даже ладонь свою Рыжий вернул на её шею, поглаживая пальцем бьющиеся жилки. Голос его был неожиданно мягок, словно в нем и правда мелькнули нотки заботы.

- Но я их убил. И всё будет в порядке. Я не буду жесток. Но мы будем делать только то, что и как я скажу. Ты меня поняла?

  Корнелия смотрела Рыжему все это время в глаза. Говорил он спокойно, но все же говорил ужасные вещи, от которых она чувствовала безумный страх. Сердце продолжало стучать галопом, отдавая бешеный импульс к шее, как раз там, где аккуратно прикасались его руки. Он расстегнул далее следующую пуговицу, обнажая грудь.

  В этот момент с глаз юной леди словно спала мнимая пелена, которая её и защищала, придавала уверенности в завтрашнем дне, где говорилось, что справедливость восторжествует, а все плохое рано или поздно кончится, надо только выдержать испытание. Она всё это читала в старых сказочных книжках, будучи ещё маленькой девочкой, комфортно устроившись в своем дворце. Но сейчас, в ней будто что-то сломалось, или же, вернее сказать, нашло новое видение жизни. И далеко не хорошее.

  Наемник проявлял ласку, но теперь она понимала, что это был лишь как способ её взять на кровати более приятно для него, наслаждаясь её красотой, нежели чем в прошлый раз, потому как ему так больше нравилось и не более.

  Корнелия перевела взгляд на Кристана. Братик спал мирным сном и так хорошо, будто всю жизнь спал на жестком табурете, нежели в шелковых простынях.

  Когда мужчина нежно поцеловал её в лоб, то ей пришлось сдержать всю себя, чтобы не встретить лбом его в челюсть. В ответ, лишь растянулась фальшивая улыбка на лице.

  - Я тебя поняла. - Она телесно расслабилась и более не противилась. Но в груди все ещё бушевал ураган эмоций, а бьющиеся жилки на шее и лбу показались более выразительнее.

  Резкая перемена настроения Корнелии укрылась бы разве что от взгляда слепца. Словно влажно провалившаяся под ногой казавшаяся надежной болотная кочка. Опасность. Покорность подсеченной щуки, которая готовится к рывку.
  Рыжий вновь посмотрел ей в глаза, слегка кивнул, словно принимая её слова во внимание. А сам же, пользуясь моментом прояснения и этой резкой сменой в поведении Корнелии, чуть отодвинулся, позволяя ей немного свободы.

- Расстегни оставшееся. И говори, что хочешь сказать.

  Наемник вновь усмехнулся, находя эту игру весьма занимательной. Пускай сейчас она и становилась на порядок опаснее.
  Зато они, хотя бы, кажется, выходили на определенное взаимопонимание.

  Корнелия лишь еле заметно кивнула, со стеклянным взором глядя куда-то в темный уголок потолка, медленно расстегивая оставшиеся пуговицы, обнажая торс полностью. На груди ещё оставались следы насилия наёмника от прошлого раза, а на тонкой талии вертикально вверх растянулась кровавая  ссадина от фальшиона, которая в будущем будет напоминать этот день шрамом. Синяки и ссадины ныли, но девушка привыкла к боли столь быстро, как сейчас слова мужчины спустившие с небес на землю её представление об обыденной жизни.

  - А что ты хочешь услышать от меня? - Безучастным тоном спросила девушка, переводя светлые глаза на мужчину.

  Она раскинула руки в стороны, словно показывая, будто совершенно обезоружена.

  Рыжий совершенно не стеснялся рассматривать её, но лапы пока что больше не тянул. Да, он её надломил, но острая сломанная ветка это отличное копьё. Надо было сначала это самое острие затупить. Так что, услышав её вопрос, он, сев на кровати, ответил как есть.

- Мне сейчас это вот твоё выкобенивание нахер не нужно. Так что давай-ка, глотай свои обиды. Ты один хуй никуда не сбежишь. Хочешь как рыба глазами лупать и молчать, так я ж выебу, закручу в куль и выкину трупоедам.

  Не угроза. По крайней мере, не выделено как подобная.

- Пизду свою тоже не переоценивай. С твоим характером от неё больше мороки. Захотел бы, натрахался бы ещё тогда и горло резанул. Так что считай меня романтиком. Лыцарем, ага.

  Рыжий сложил руки на груди, лениво наблюдая за Корнелией. Он говорил как есть. Как видел ситуацию сам. И даже более того, в кои-то веки даже не чувствовал себя мразью.
Потому что говорил, а не делал. А второе было бы и правда проще. С этой-то белобрысый стервой.

- Говори всё как есть. От того, что я тебе ситуацию пояснил, ни хера не изменилось.

  Корнелия лишь презрительно хмыкнула и не сдержавшись прыснула со смеху. Пальцы принялись застегивать пуговицы также медленно и плавно.

- Лыцарем? - Она приложила руки к губам, чтобы ненароком не разбудить Кристана своим смехом.

  Поднявшись с кровати устроилась рядом с Рыжим, глядя ему в глаза теперь с вызовом. Может ранее она чувствовала к нему зачатки положительных эмоций , но сейчас полностью разочаровалась в этом мужчине. Мог бы он сравниться с сэром Теодором Бельгаардом? Нет, у него не было и шанса.

  - Хочешь, чтобы я говорила всё как есть? Отлично. Я думаю, что ты слабый и ничтожный мужлан, который чувствует себя героем, убив парочку чёрных и выпуская силу на хрупкой девушке, постоянно напоминания ей об благополучии её младшего брата, - Она недобро улыбалась, и теперь говорила с поразительным спокойствием, словно змея, капающая ядом. Подвинулась ближе, ловя глазами его эмоции и явно наслаждаясь этим, продолжила - ... Или, может какой-то такой же мужлан насмехался над твоей мамкой и ты решил повторить его подвиг? - Она вновь рассмеялась, и последнее слово выплюнула, словно нечто противное - Ничтожество.

  Рыжий же лишь улыбался, помня примерно эти же оскорбления с их предыдущей... Встречи. И терпеливо ждал, когда Корнелия выразит наконец-то своё мнение до конца. Выплеснет всё это, выдохнет и с ней можно будет спокойно пообщаться. А то все эти принцессные обидки, они ему совсем не были нужны. Как и проспаться с ножом в глазу.

  - Отлично. Теперь я тебе верю.

  Он прищурился, насмешливо глядя в её очень уж переполненные желанием уязвить глаза. Подавил желание одним движением, одним ударом снова превратить её в стенающе-страдающую сучку на полу. Выдохнул.

  - Вот всё то, что ты сказала, это твоё мнение. Я же в ответ считаю тебя ебаной дурой и совершенно отбитой благородной сучкой. Это наша основа. От неё надо начинать. Я тебя выебал, ты считаешь меня мразью. Это понятно. Но нам надо на север. И тебе, и мне. И малому. Так что сейчас давай, выдай своё мнение насчёт того, как мы или же отдельно вы двое сможете этого добиться. Как принцесска. А я сразу скажу, что лучше бы передумать. Я этого дерьма повидал.

  Он весьма спокойно жестикулировал, выражая эту мысль. И лишь затем позволил себе немного помрачнеть, переводя взгляд в сторону малого, отворачиваясь от стойко выдержанного пристального взора Корнелии лишь на эту недолгую фразу.

  - И сразу скажу. Упомянешь мою мать ещё раз и я упомяну твою. А я этого, ей Огню, не хочу.

Подпись автора

Traveler I am God is in the country Devil's at your door Noose round my neck

Knock two three four The Devil's at your door Bodies in my wake I'm coming back again

"Да вы сами виноваты
Я ж об этом говорил
Я же ждал от вас команды
А не просто хуй забил
Да, конечно, обещал
Виноват, исправлюсь, может
От вины я так страдал
Так она меня и гложет~"

  А это уже странно. И слишком громко. Бой в хибаре начался. Рыжий поднялся с ящика. Шагнул в сторону. Затем обратно. Нервно хрустя суставами пальцев, посмотрел наверх, где через щели в полу пробивался хоть какой-то свет. И было заметно, что внутри уже кто-то есть.
  Отвлёк его впрочем другой шум. Совсем уж глухо в подполе звучащий. Свист. Едва различимый за шумом внутри хибары шум снаружи. Всё это точно было не просто так. Там происходило нечто, требующее внимания. Да и... Если Корнелию уже и начадили на нож или ещё на что, малой-то и правда ни в чём не виноват. А ведь как пить дать помрёт.

  Рыжий не был героем от слова совсем, но тут всё же надо было хоть что-то да делать. Даже если и не хотелось. Запертым в подполе он тоже вечно не просидит. А раз пошла такая беда, что творится полный бедлам, есть шанс хотя бы смыться под шум. И вот он тянет своё оружие их петли в люке. Поднимается по лестнице, прямо шапелью упираясь в люк. Надавливает, заставляя деревянную крышку приподняться. Привыкшие к темноте внизу глаза малость лучше различают творящееся в халупе. Затаившегося Кристана под кроватью, совсем недалеко от люка. Огромного мужика в латах в комнате. И не попавшую в его поле зрения Корнелию. Наверное уже сбита. Или убита.

  Малому он махнул рукой, подал знак ползти в погреб, вдруг приметит. Сам же, взявшись рукой за крышку, неспешно пополз наружу, всё отчатливее слыша шум снаружи. Свист. Крики. Всё то, что отлично может отвлечь и без того занятого бойца в хибаре. Латника хер пробьёшь, но если хотя бы повалить ублюдка, это даст время малому. Да и так куда удобнее искать отверстия, в которые этой падле можно присунуть.

Виноват, сбил кажется очередь, если что перешлю после мастерского за бандитов.

Подпись автора

Traveler I am God is in the country Devil's at your door Noose round my neck

Knock two three four The Devil's at your door Bodies in my wake I'm coming back again