Весна в этом году выдалась ранняя. То ли Фрейя была слишком добра ко всем смертным и грешным тварям, то ли просто все так удачно сложилось. Тут ведь было сложного понять: где божественное, а где — простотаковое.

В лесу уже местами сошел снег и даже начали появляться первые нежные весенние цветы. Природа оживала. И это была первая для Сондре весна на свободе. Мир был наполнен яркими красками, как когда-то в детстве. Полуэльф его, правда, помнил плохо. Воспоминания о нем были хорошо так подстерты серой безысходностью рабства.

В Круге не было легко — работы хватало разной, и подчас довольно тяжелой. И все же, ощущалось это совершенно иначе. Все-таки остаться тут — было на взгляд Сондре лучшим решением. Куда ему было возвращаться? В Цидарис? Но остался ли его дом? Жива ли мать? Сестры и братья? Искать сестру? Но где ее искать? Это Скеллиге — относительно небольшой архипелаг, здесь и, правда, можно было найти кого-то просто спросив. Но континент был огромен, как искать там сестру — он даже не представлял. Да, и не уверен, что нужно было. Так хотя бы создавалась ложная иллюзия того, что возможно — она выжила, чем точно знать, что…

Год поворачивал на лето, в очередной раз проворачивалось Колесо года — сегодня у дуба Гединейт должны были собраться кланы, чтоб согласно обычаю должным образом встретить равноденствие. И за одним решить множество мелких вопросов… Из разговоров старших, Сондре понял для себя одно — иной раз островитяне были хуже детей малых. И вести себя с ними иногда приходилось соответственно. А еще он понял, что Друммонды были… почти у всех на плохом счету. Стоило кому-то узнать откуда его привели, как тут же на плечо в жесте сочувствия ложилась рука и выдавалось задумчивое: «А ты крепче, чем кажешься».

А еще, что было удивительно, друиды оказались совершенно равнодушны к форме сондровых ушей. Разве, что посетовали, что искалеченное ухо никто не лечил должным образом. И это было удивительно. Еще до рабства Сондре никогда ничего хорошего не слышал в свой адрес. Разве что от матери, братьев и сестер. А тут… Когда в первые понял, что никто не собирался проходится по происхождению, едва ли не разревелся от странной смеси чувств и эмоций. А потому перестал скрывать уши за волосами. Оно так даже удобнее было, когда они оказались убранными от лица.

К полудню начинали съезжаться люди уже. Всякий хотел успеть ухватить несколько минуток разговора с Мышовуром или кем-то из старших. В свое первое равноденствие Сондре был занят тем, что помогал кому-то. Где-то нужно было донести собранные травы, где-то приготовленные снадобья.

Под сенью Гединейта, на любые праздники, никогда не разливали хмельного. Всему виной буйный нрав скеллигцев и не желание самих друидов потом разбираться с пьяными людьми. А особенно ретивых — можно было огреть палкой по хребтине, да выдворить прочь. Сам Сондре еще пока что не дорос до такого, но уже видел, что старшие не особенно сильно церемоняться с кем-либо: ярл не ярл, - все едино в лоне природном.

Он метался между Фритьофом и Гремистом (ужасно сочетание), когда взглядом выхватил знакомые сапоги. Сердце глухо ударилось об ребра, замирая, а потом начиная биться втрое сильнее. Паника парализовала тело, волю и сознание. Сондре разве что и мог только медленно поднимать взгляд.

Черные и фиолетовые цвета. Искалеченное ухо заныло. Сдвинуться с места не было сил. Полуэльф не совсем был уверен в том, что его не могли забрать обратно. Эта часть скеллигской культуры пока что была ему совсем незнакома, но Мышовур сказал, что теперь он — свободен. Но… Это же Друммонды, он прожил среди них достаточно, чтобы иметь представление о людях Лугоса Безумного.

Чем выше Сондре поднимал взгляд, тем сильнее наклонялся он вперед. Привычка. Вбитая. Он помнил каждый удар. До сих пор.

- Хоз... - полуэльф нервно дернулся, резко распрямляясь. Он и, правда, собирался сказать это? Ну, уж нет.

Бывший владелец практически не изменился. Год всего прошел — откуда бы взяться существенным изменениям. «Летние набеги прошли успешно», - этот стоял целый и невредимый

Паника внутри только нарастала. Хотелось развернуться и просто сбежать. «Животные, они же чуят страх — оттого и могут вести себя нагло да опасно. Успокойся, страх — это всего лишь иллюзия», - вспомнились моментом наставления Мышовура.

Отредактировано Сондре (2022-12-14 13:46:56)

Подпись автора

Шаг назад полуэльф сделал рефлекторно. Потом еще несколько — просто чтобы иметь дистанцию между собой и этим человеком. Смотреть на него все равно приходилось снизу вверх — и это… возвращало памятью не в самые лучшие дни жизни. Сердце все еще гулко билось об ребра и Сондре казалось, что стук его слышали все вокруг. Он — за весь год — ни разу не задумывался над тем, что может тут снова встретить этих людей, этого человека. Не до этого было как-то — новая жизнь захватила с головой. Столько всего интересного было перед ним: книги, растения, - все это не давало думать о прошлом, которое даже в кошмарах не приходило.

- Ну, попал, - наконец-то ответил полуэльф, вышло возможно излишне резковато. Впрочем, судя по сильно сжатым челюстям, бывшему хозяину было что сказать. - И дальше — что? - И хотелось бы не хамить, но как-то само вырвалось. Тяжесть хозяйской руки Сондре знал прекрасно. Младший сын Йолькута ан Друммонда поднимал что на него, что на сестру, руку куда как реже, чем остальные, но все же. Порой от его подзатыльников можно было хорошо так пропахать носом землю, особенно если дело было зимой, а кто-то с утра разлил во дворе воду.

Искалеченное ухо ныло — хотелось распустить волосы и прикрыть уже его. Но сделать этого нельзя было, ну,  лишний раз показывать слабости — не хотелось.

- Чего надо? У меня… работы много — видишь сколько людей? - Сондре отчасти лукавил, конкретно сейчас он мог делать что хотел. Гремист на фоне с кем-то смачно срался, а Фритьоф только подкидывал дровишек в этот пламенный костер ругани — ехидными комментариями. Лучший алхимик Гединейта был известен своим тяжелым характером и он им всегда щедро делился с окружающими, что не способствовало улучшению репутации Гремиста. Полуэльфу просто нужен был повод, хотя бы формальный, чтобы уйти куда-нибудь, отдышаться. - Жив, цел, - это вырвалось по привычке. Иногда Ульвгар даже интересовался как себя чувствует собственность. Что могла ответить собственность, потирая отбитую шею? Что жива, цела, спасибо, что поинтересовались, хозяин, разрешите дальше пойти дела выполнять.

Сондре с трудом подавил желание нервно сцепить руки в «замок» и начать выкручивать себе пальцы. Это своеобразное напоминание о прошлом — подкосило, выбило из новой картины мира, щедро макнув обратно в старую, знакомую, привычную, но в которой бы хотелось не возвращаться.

Полуэльф честно не смотрел бывшему своему владельцу в глаза, светло-серые, иногда по цвету похожие на талый снег по весне — особенно в ярости, уводя взгляд куда-то тому за ухо. Главное правило Друммондов: «Кто сильнее — тот и прав». И это касалось всего, абсолютно всего на чем (или ком) могли лежать клановые цвета. Даже среди рабов шла такая же грызня что и промеж хозяев. Умудриться выжить в такой обстановке (и всего лишь потерять при этом кусок уха) — нужно было суметь.

Повисшая пауза затягивалась.

Отредактировано Сондре (2022-12-15 14:22:42)

Подпись автора

«Сирше», - пять звуков в имени, последний слог буквально был выплюнут. Казалось бы, обычное имя, эльфское такое. Мать говорила, давно, что означает: «свобода», - иронично что таким именем она назвала сына, который умудрился попасть в рабство.

«Сирше», - пять звуков в имени, последний слог буквально бы выплюнут. А сколько всего в этом имени заключено… «Сирше, - небрежно брошенное в руки яблоко, - держи». «Сирше, - старая хозяйская рубаха швыряется практически в лицо, - дырок на твоей одежде больше, чем ткани». «Сирше, - волос убираются от воспаленного уха, - ухо выглядит как дерьмо». Кроме сестры по настоящему имени, матерью данному, звал только Ульвгар. Потом сестру продали… Сколько раз он слышал: «Сирше» - произнесенное на разные лады да с разными интонациями? Слишком много. Возможно, даже больше, чем звезд на небе.

Ругань Гремиста на фоне приобретала какие-то совершенно невообразимые обороты. Не будь Сондре сейчас слишком озадачен внезапными внутренними переживаниями, то заслушался бы и попытался бы запомнить. В жизни умение так лихо крыть кого-либо пригодилось бы.

Было что-то кроме страха. Страх — эмоция понятная, страх — могут испытывать все живые твари. Но за сондровым страхом лежало что-то еще. Что-то колкое, непонятное, толком неосознанное. Может быть, оно всегда было, там за страхом.

- А знаешь, что? - полуэльф неожиданно даже для самого себя — банально разозлился. Может быть, просто с кем-то ругаясь Гремист умудрялся ворожить? Ну, просто такого поведения в такой ситуации Сондре от себя не ожидал. Может, еще, конечно, год спокойной жизни сказался на нем, может быть еще что-то… Или вот Фрейя решила ему сил придать — тут уж плевать было. - А не охренел ли ты? - да уж, скажи кто-нибудь ему в прошлом, что он будет шипеть змеей на Ульвгара ан Друммонда — Сондре бы просто решил что человек умом тронулся. Но нет — шипел, и более того — неожиданно гневно тыкал пальцем прям в грудь. - Тебе же, наверняка, сказали, что друиду меня в покер на костях проиграли. И что? Найти не смог? - орать бы на того, кто выше тебя почти на пол-головы, в плечах шире раза так в три, Сондре бы конечно не решился — жить хотелось в любом случае, а вот высказаться глядя прям в глаза — это, пожалуйста, раз уж попросили. - А это как ты тогда в набеги ходишь? Не заплутал еще ни разу в открытом море-то? Ой, даже удивительно. Ближайший Круг друидский прям под носом же!...- Последняя фраза прозвучала все-таки чрезмерно звонко. - За что продал — за то и покупаешь сейчас!… Хочу и ворочу морду, свободный я, в конце-концов!... - злость выдохлась так же быстро, как и появилась, а вот возмущение так и осталось на лице. Только от чего да почему возникло оно — спросить бы у кого. Спрашивать было не у кого.

А окружающие видели презабавную картинку того как тощеватый паренек, очевидно друидский подмастерье, сердито отчитывал довольно успешного в походах, судя по виднеющимся татуировкам, воина из клана Друммонд. Кому б сказать — никто б и не поверил, что такое вообще возможно.

Подпись автора

- Я читать и писать только научился, - и вот здесь Сондре не врал. Чтение, как и письмо, давались ему несколько труднее, чем прочие науки, которым его здесь обучали. Одно дело запомнить чем отличается варг от волка, а другое дело — как все эти символы складываются в что-то понятное. Ему нравилось учиться, и читать он тоже полюбил, но каких-то вменяемых результатов достиг вот только недавно. - Я, если ты забыл, родился в маленькой деревушке на цидарийском побережье. Сложи два и два, и подумай — учили ли меня читать или писать? Как бы я что передал? С друидом что ли? А как часто они у вас вообще бывают? Фритьоф сказал мне, когда мы уходили, что был на землях Лугоса в последний раз лет так пять назад... - полуэльф не совсем понимал почему он в целом продолжал этот диалог, почему оправдывался и самое главное — отчего так огорчался на все эти не правомочные обвинения. - У тебя собственность из-под носа сперли и проиграли… хотя ты обещал, что ничего подобного не случится, - горечь от утраты сестры проскользнула в голос. Они никогда не разлучались, с самого своего рождения, дольше чем на полдня. Эта рана на сердце только-только начинала покрываться коркой. - Так еще и я виноват? Ну, знаешь… - Сондре нахмурился, не скрывая огорчения. Было очень обидно — вот сейчас.

Да, отчасти Ульвгар был прав: захотел бы дать о себе знать, то нашел бы способ и возможность, факт. Но… А что тогда? Его бы вернули обратно? По сути, получается, что проиграли ворованную вещь (мыслить о себе такими категориями спустя год — было очень странно), его с сестрой — подарили Ульвгару. Он был их хозяином, пусть и довольно молодым, с нулевым практически авторитетом даже внутри собственной семьи. Все-таки второй сын да еще и от третьей жены.   
С него бы сталось потребовать вернуть свою собственность — вольную Сондре он не давал. И уж как там этот вопрос утрясали сами друиды, только богине и было известно… А один раз попробовав свежий воздух и человеческое отношение к себе — возвращаться обратно не хотелось. Никому не хочется возвращаться туда, где постоянно плохо и только иногда — хорошо, да и то — относительно.

- Не был ты на моем месте, а потому нет у тебя никакого права меня ни в чем обвинять, - Сондре опустил руку и отвел взгляд. Выдохся он, все что можно было — сказал. Большего бы добавить не посмел — не в таком месте, как здесь. Были вещи, которые не стоило озвучивать около таких мест как Гединейт.

Только все равно было горько — словно полыни нажрался.

Отредактировано Сондре (2022-12-14 17:48:48)

Подпись автора

- А, так стало быть ты - ворьё, - тяжелая рука легла на плечо Сондре. Сам полуэльф только вздрогнул и поднял взгляд. Рядом стоял Фритьоф и безмятежно улыбался. Ну, разве, что немного ехидцы было видно в его улыбке. - Стало быть, мальчик принадлежал не тебе, а брату твоему младшему, - на слове: "принадлежал" - означенный мальчик пошел очевидными красными пятнами аж до самых ушей. - Стало быть на тинг зовешь? Готов ответить за вороство позорное перед Браном, перед остальными ярлами? Особенно перед Лугосом-то? - друид, что вытащил его из рабства, спокойно и уверенно оттеснял обоих Друммондов от Сондре. И тот был ему за это благодарен. Ведь, по сути не обязан был же. "А сколько он слышал из того что мы обсуждали?" - невольно задумался полуэльф. - Ответить за то, что друида в заблуждение ввел, утверждая, что мальчишка находится в твоей собственности? М?

Одна только мысль о том, что действительно можно было снова вернуться обратно к Друммондам нагоняла панический ужас, который Сондре не мог и не хотел скрывать.

- Ну, давай, попробуем потягаться за мальчика, - Фритьоф полностью закрыл собой Сондре. - Посмотрим, что ты скажешь да как все рассудят, - руки только сложил на груди да глядел на друммондовского выкормыша насмешливо. Ясное дело было, что друиды уже сами утрясли как-то вопрос с правовым статусом мальчишки. Договариваться бородатые черти всегда умели, а сообщать о некоторых своих решениях - никому не были обязаны. Даже тому кого спасали.

Сондре стоял  низко опустив голову. Не стоило ему начинать спорить с Ульвгаром, даже говорить не стоило начинать. Все равно ничего не вышло хорошего, еще и проблем на тех, кто к нему был добр навлек.

- Ох, вот ты, где, мелочь, - рядом нарисовался Гремист. - А, ну-ка, ленивец, пойдем-ка, помощь твоя нужна, - с этими словами, как мать-кошка котенка и утащил Сондре буквально за шкварник, при этом кажется буркнув что-то вроде: "Полуэльф раздора", но тут уж никто не мог точно сказать, что было сказано там на самом деле.

- Ну, так, что идем на тинг? Или ты передумал?

Отредактировано Сондре (2022-12-15 07:15:37)

Подпись автора

Фритьоф только хмыкнул в спину уходящим братьям. Молодняк осадить никогда не было сложно — у них не хватало силенок тягаться с друидом. Будь на их месте Лугос или сын его — может быть спор и поимел бы новые грани, да только что Лугосу все эти мелкие дрязги. Друид вздохнул, повернул голову в сторону Гремиста, который что-то втолковывал мальчишке. Не то, чтобы он жалел, что вытащил парнишку из того ада, где тот обитал. Рабская жизнь не сахар была по всему Скеллиге, но Друммонды были известны своей жестокостью ко всем, кто не мог оказать им сопротивление или должным образом огрызнуться. «Словно щенка завел», - подумал Фритьоф. Когда бывал у Гединейта — присматривал за мальчишкой, наставлял по мере возможностей. Был в Сондре талант к делам друидским, легко ему ладилось с животными, хороший выйдет из него друид — это было понятно сразу, пусть Мышовур и ворчал по этому поводу.

Сондре с тоской слушал ворчание старого алхимика, помогая ему с подготовкой готовящегося обряда. Полуэльф периодически вздыхал не к месту да и в целом был рассеян до одури.

- Толку-то от тебя, - Гремист, махнул рукой, - Иди да принеси мне с той стороны травы, нужно подготовить напиток, которым одарят ярлов. С этим-то поди справишься. Только ничего не перепутай, - Сондре кивнул головой, да поспешил на ту сторону холма, на котором стоял Гединейт.

Неприятное ощущение того, что за ним наблюдают кольнуло прямо между лопаток. Сондре обернулся и тут же напоролся на прицельный взгляд светло-серых глаз. Полуэльф нервно заправил за ухо выбившуюся прядь волос, однако, не застеснялся посмотреть в ответ, мол, чего? Взгляд вышел коротким, недовольным — нужно было спешить. Гремист не славился должным терпением относительно кого угодно, кто не был им самим. «А все говорят, что друиды мирные», - только и мог хмыкнуть Сондре. Все судили о друидах по Мышовуру. Вот уж кто максимально работал на образ мудрого, степенного и вечно спокойно друга природы. Хотя, судя по обрывкам — характер у старого друида тоже был совсем уж не подарок. А как чудил по юности.

Чужой взгляд не отлипал от спины — и всякий раз, как Сондре поворачивался, он снова и снова натыкался на одни и те же светло-серые глаза. Честно говоря, говорить у них выходило всегда крайне плохо, да и смысла ранее не было. Дольше всего они общались, когда полуэльф помогал ульвгаровой матери выхаживать ее непутевого сына, после того столкновения с сиренами. Хотя и это сложно было назвать разговором: Ульвгар большую часть времени пролежал фактически без сознания, а Сондре просто тихо что-то напевал себе под нос. А сейчас… Говорить как равные — не получилось, попытались вот недавно. Ничего путного не вышло. Нужно ли было снова пытаться? Не было в этом никакой уверенности. Что они могли сказать друг другу?

Впрочем, все эти мысли можно было отложить до конца праздника — слишком уж много всего нужно было сделать. Туда сходить, то принести, это унести, а вот тут стой, наблюдай, в следующем году уже сам будешь делать, - вот она друидская доля во всей красе: смотри, запоминай и учись, - и промывай горы дубовой коры, перебирай ягоды берберики, суши аконит.

А про все остальное можно подумать позже. Если вообще будет необходимость об этом думать.

Отредактировано Сондре (2022-12-15 15:35:47)

Подпись автора

Бирке отмечали не так сильно, как тот же Блатхе, потому что дни равноденствия, как и солнцестояния оказывали огромное влияние на магию. В эти периоды всякая ворожба становилась сильнее и порой могло хватить просто пары брошенных в гневе слов, чтобы испортить чью-то жизнь. А уж как вспыльчивы были скеллигцы — не нужно было даже и говорить. Собственно, именно на такие дни обычно на островах повышалось количество поставленных нитингов, что прибавляло забот друидам.

Мельком, совсем мельком Сондре видел ярлов, которые что-то обсуждали с Мышовуром и прочими старшими друидами. Возможно, снова до хрипоты спорили о том где, как и когда нужно менять погоду (и нужно ли) или взаимно упрекали друг друга в том, что в лесах слишком уж расплодились хищные твари (недавно показанные эндриаги произвели на полуэльфа огромное впечатление и так же выявили столь же огромное желание никогда не пересекаться с этими тварями), а может решали какие-то другие, более мирские проблемы. Друиды на  скеллегкской земле исполняли слишком большой спектр ролей и сильно, по словам Фритьофа, отличались от тех, что жили на континенте.

- Ну, а ты сегодня молодец, мальчик, - Фритьоф одобрительно похлопал Сондре по плечу. - К Блатхе уже будешь сам все делать, без этого невыносимого зануды над ухом.

Гремист в ответ только буркнул что-то настолько выразительно нецензурное, что Фритьоф рассмеялся.

- Не передумал? Все еще хочешь больше с животными возиться? - этот разговор начинался несколько раз уже. Так или иначе, но каждый в Круге имел какую-то определенную специализацию. Сондре больше приглянулось направление связанное с дикими животными, но Фритьоф все не упускал возможность попытаться убедить его заняться искусством изменения погоды. К друидам-ведермакарам относились с опасливым уважением. Их ритуалы требовали жертвоприношений и порой — имели некоторые опасные побочные эффекты. «В природе — все в балансе», - всегда отвечал Фритьоф — на все опасения что ему высказывали подмастерья.

- Как-то больше по сердцу, - Сондре испытывал к этому человеку огромную привязанность. Не имея и не зная отца, он проникся самыми теплыми чувствами к тому кто его вытащил из рабства (друид вполне мог и не принять раба как ставку в покер) и возился с ним весь этот год.

- Ну… Если передумаешь, - Фритьоф улыбнулся, - знаешь с кого спросить. Иди, отдохни, Сондре, праздник все-таки.

- Да, я… - хотел было отговориться полуэльф, но под упрекающими взглядами и Гремиста, и Фритьофа замолчал, пряча улыбку. Как бы не старались Круги держать в строгости, а вольный скеллигский дух проскальзывал и в них. А эти двое — любили пошутить над окружающими. И, видимо, сейчас его спроваживали, чтобы подмастерью не досталось потом, как соучастнику.

Все это время Сондре ощущал на себе чужой взгляд. «Хочу ли я?» - это был самый важный вопрос, который себе в течение года он задавал постоянно. Не: «Могу ли я?», а: «Хочу ли я?». Раб не может что-то хотеть или не хотеть — он может только исполнять чужую волю, делать то, что ему сказали. А сейчас он мог выбирать.

«Хочу ли я с ним говорить?», - первая попытка определенно не задалась. Стоило ли делать вторую? Сондре медленно шел, размышляя над этим вопросом. «Что мне это даст? Для чего? - у него было ощущение, что он чего-то не понимал, - Почему я?...». Самым сложным было понять, эти переживания — это его собственное что-то или привычка из рабства? Еще год назад Сондре был полностью зависим от этого человека, его семьи и их настроения, которое было переменчиво сильнее погоды в море.

«Почему я хочу поговорить?», - по сути, Ильгурд был не так уж и не прав, говоря, что его могли вернуть. Стали бы только возиться? Вряд ли, наверное. «Почему я хочу поговорить?», - ответа не было — понятного ответа было, кроме вязкого ощущения, что поговорить нужно. Не оставлять же разговор законченным на такой ноте?… Или все-таки нет?

Когда полуэльф поднял взгляд — понял, что стоит прямехонько напротив Ульвгара, в шагах, может быть, в ста. Богиня ноги направила? Привычка, которая иной раз позволяла четко определить, где находится хозяин?
«Ай, сирены с этим всем», - первый шаг навстречу ощущался тяжелее всего, но он был сделан. Сейчас, пока всякий был отвлечен своими делами, был шанс поговорить без лишних свидетелей.

- Пойдем, - только и махнул рукой, проходя мимо Ульвгара. Чуть в стороне от тропки, что вела к самому дубу, около кустов нострикса — никого не стояло. Можно было поговорить — спокойно, наверное. Уж Сондре-то на это надеялся, хотя все еще не понимал — зачем и почему это делал. Может, и, правда, богиня вела.

- Успокоился? - вопрос, конечно, был важный. С Ульвгаром, которого что-то забесоебило говорить было просто невозможно — факт был общеизвестный.

Подпись автора

- Учусь, - ответил Сондре, стараясь звучать максимально спокойно да мягко. Опасные люди, что опасные звери — с ними нужно быть осторожным. Одно неверное движение, одна неправильная интонация или неверная эмоция, - и все, острые клыки метят уже сразу в горло. Животные, может быть, и не понимали слов, но считывали эмоции. С некоторыми людьми было все ровно точно так же. - У меня есть талант к этому делу. Лучше всего получается с животными ладить. В травничестве оказался неплох… Алхимия дается несколько с трудом, но ты слышал Гремиста — с ним сложно поладить, - полуэльфу все еще было интересно с кем так потрясающе тогда ругался друид-алхимик. Тот никогда, конечно, не скупился на высказывания, но тут уж превзошел сам себя. - Но как и в любом ученичестве — все равно приходиться немного побегать туда-сюда, без этого никак, - странно было вот так вот, что ли, отчитываться? Но поделится несложным друидским бытом было приятно. - Учиться, правда, придется всю жизнь. Природа многообразна в своих проявлениях и всегда подкидывает что-то новенькое, - кажется в этом ответе сквозило одно большое: «Мне все равно некуда возвращаться». Ему и, правда, предложили помочь вернуться в Цидарис. Это было первое что сказал ему Фритьоф как только они добрались до Гединейта и Сондре в первые поел столько, сколько хотел, а не столько — сколько дали. Но… Где была вероятность, что родная деревушка, даже если она еще существовала, снова не подвергнется набегу и это снова не будут Друммонды? А если Димуны? Снова ощущать на шее рабское ярмо — Сондре не хотелось.  А еще в этом ответе было очевидное: «Я останусь тут надолго» , в котором не было лишней безысходности. - Здесь довольно… простой быт. И всем наплевать на мое происхождение, - но вот это и так было очевидно, уши-то он больше не прятал. И не только потому что однажды чуть не спалил себе всю волосню на башке неудачно нагнувшись над огнем. - Мне здесь нравится.

Что еще он мог сказать? Наверное, только правду. Вот и говорил ее, такую какой она была на самом деле. Сондре чувствовал себя здесь — на своем месте. Бывали трудности. Например, иной раз от долгого разбора дубовой, ивовой и ясеневой коры — сильно спина болела. Но болела она от его собственного выбора, а не от того, что кто-то снова отходил по ней мокрой тряпкой, скрученной в узел.

Отредактировано Сондре (2022-12-15 10:39:53)

Подпись автора

Можно было бы сколько угодно цепляться за гнилое и черное прошлое. Только вот было в нем и хорошее. Может, не так уж и много, как хотелось бы. Но оно было — отрицать это означало бы заниматься самообманом.

Как-то само получилось, что ли? Год назад бы, наверное, и не посмел бы, а сейчас… Как-то сама рука потянулась разгладить недовольную складку между чужих светлых бровей. Так обычно собак чешут, когда они хорошо работу свою сделали и заслужили награду от хозяина. Простой жест, мол, не хмурься, прекрати.

- Ульве, - сколько всего внутри было связано с этой краткой формой имени, богине только и было известно. Так его, вроде, только мать да он и звали. Больше бы никто или не додумался бы так сократить имя, или бы просто не посмел бы произнести, - приезжай на Блатхе. - вот уж, наверное, действительно неожиданно, правда? Первые набеги начинались как только заканчивались зимние шторма на море. Обычно незадолго до праздника майской ночи. Конечно, год на год не приходился и если весна была долгой да тяжелой, то в первые рейды уходили уже после майской ночи, совсем уж летом. Но чаще всего — в мае.

Набеги штука такая — свезет или не свезет. Ульвгару уже один раз не свезло — шрам остался на теле приметный, заживал он скверно. «И чего так?», - самому отчего-то было интересно почему так забеспокоился уловив оттенок отчаянного равнодушия на лице чужом? Было что-то — чего Сондре никак не мог понять. А раз никак не мог понять, то и внятного ответа у него и не было. Это же подумать надо, а какое тут подумать, когда кидает из стороны в сторону, что чертов драккар в шторм по морю мотыляет.

- Приезжай, ладно? - указательным пальцем посильнее надавил на переносицу, ну, точно словно собаку чесал. За время до Блатхе можно было как-то разобраться с самим собой. Фиолетово-черные цвета — все еще нагоняли панику и ужас, но было и что-то другое, под всем этим. Понять бы только что. Ульвгар, может быть, и был плохим хозяином, но плохим человеком — его нельзя было назвать. Он был тем, кем его воспитал клан, вырос с теми ценностями, которые закладывались в Друммондов — во всех — веками. Скеллиге так всегда жил — согласно традиции. Кто-то считал что это плохо, а кто-то что нет, но это был неизменный факт островной жизни. - Набеги начнутся, - руку убрал от чужого лица. - Всяко… может, руны подтяну, - вышло как-то скомкано да неуверенно.

Пытаться говорить на равных, когда привык подчинятся — сложно. Не прогибаться, чтоб умудриться выжить, а пытаться договориться, как-то… ну, по-людски?

Спроси Сондре сейчас кто — чего он вообще думает да чувствует, он бы не смог ответить ничего внятного, кроме того что… как-то все неправильно идет сейчас, неверно. Первый разговор, вышедший, мягко говоря, не очень, все еще накладывал свой отпечаток. И полуэльф старался это как-то исправить, правда, задаваясь вопросом: «Почему это так важно?».

Отредактировано Сондре (2022-12-15 11:59:45)

Подпись автора

«Да уж, с обещаниями у тебя все плохо», - отвечать так Сондре не стал, конечно, но подумать — подумал.

- Ну, и, славно, - может быть ему и хотелось бы добавить чего более к своей фразе, да только не дал полуэльфу этого сделать мощный хлопок на фоне, истошный бабий визг и хохот Фритьофа, который не узнал было невозможно.

Сондре резко обернулся, чтобы посмотреть, а что там случилось. Сначала он даже не понял с чего весь переполох, пока не увидел женщину в цветах Крайтов, которую на себе нес, аки заправский конь, здоровенный друидский хряк, что был почему-то тоже выкрашен в цвета ан Крайтов. Через несколько мгновений раздалось еще несколько хлопков, за которыми последовали либо точно такие же истошные бабьи визги, либо отборная мужицкая ругань.

Чувство юмора у скеллигских друидов было точно так же дурным, как и любого островитянина. А приезжим с континента и вовсе могло казаться небывалой грубостью. Но меж собой у дуба Гединейт порой шутили и куда жестче, чем сейчас досталось людям. Как-то вот Сондре умудрились пару алхимических ингредиентов поменять, бахнуло тогда знатно, а Гремист сказал, что все и всегда нужно проверять, вот тебе, наука, мальчик.

Но само это зрелище, и последующее падение бабы со спины хряковой — не вызвало ничего, кроме смеха. Сондре хохотал от души. «Вот чего они меня спровадили», - иной раз такими вот шутейками до старших доносили мысль о том, что те не правы кой в чем. Не всегда под Гединейтом жилось спокойно и безмятежно, как бы не казалось это место безмятежным со стороны.

Шум, конечно, моментально поднялся: где-то ругань только нарастала, а откуда-то слышался только дружный хохот, - обидно, конечно, было получить эдакую свинью, но у другого-то и свинья была больше, и лужа под жопой оказалась глубже и грязнее, чтоб и не обсмеять, особенно, если он с другого клана?

- Вот же ж им влетит-то… - протянул Сондре, утирая рукавом проступившие, от  смеха, слезы на глазах. - Им сначала Мышовур настучит, а потом и иерофант еще добавит, но только тогда, когда сами перестанут хохотать, - улыбка так и осталась на его лице. «Богини ради, я таким же стану с возрастом?», - этот вопрос занимал полуэльфа все то время, что он находился в Круге. - Интересно, с самого начала планировали эту выходку?

То что инициатором был Фритьоф — не было никакого сомнения, шутка была вполне в его духе. Гремист мог на это согласиться чисто из чувства глубокой нелюбви к людям в целом или потому что опять всласть наругался с иерофантом. Тот давил, чтоб старый алхимик искал учеников, Гремист в ответ отпирался не менее агрессивно. Отчасти, наверное, его можно было понять — он почти всю свою жизнь посвятил алхимии и был в ней действительно хорош, возможно, даже лучше, чем алхимики с материка, но сложный и тяжелый характер, не делали из него хорошего наставника. Можно было сказать, что Гремист ничему никого не учил — настолько самостоятельно приходилось постигать алхимическую науку.

Подпись автора