Есть одно важное правило, которое порой способно сохранить жизнь, пока ты, как солдат, участвуешь в войне. Звучит оно невероятно просто и легко, а в голову врезается намертво.
- «Никогда никому не доверяй», - буркнул Деррит, устало потягиваясь.
После долгой и изнурительной осады Венгерберга, «Наузикаа» практически в полном составе была оставлена в небольшой деревушке неподалеку от города для контроля за ситуацией, во избежание непредвиденных ситуаций. Измотанные, уставшие и порядком недовольные погодой на Севере, нильфгаардцы заполонили деревушку, вызывая страх и ужас в глазах кметов. Да, кого-то снасильничали, кого-то пришлось зарубить, у кого-то отнять хряков для готовки обеда… но война – это война. Здесь либо ты, либо тебя.
- Даже своим? – сидевший рядом с Дерритом солдат, лениво утиравший грязное от сажи лицо, поднял голову. – Странное правило. Учитывая то, что тебе всегда могут прикрыть спину.
- Ага, а порой могут и бросить, потому что ты – обуза.
- Ну а эти, - солдат махнул рукой, описывая деревушку, - чем они могут быть опасны?
На выдохе Деррит поднялся на ноги.
- Они – опаснее всего. Маловероятно что отец той девки, которую изнасиловал Веттре, остался умопомрачительно доволен возможным будущим своей дочери. А тот дед, у которого сперли единственную свинью, орущий что-то явно не бодрящее и доброе в след, желал нам поскорее собраться с силами и захватить оставшуюся часть этого нордлинского континента.
- Венгерберг захвачен, чего брыкаться?
Устало глядя в глаза сослуживцу, Деррит предпочел не отвечать. В силу своего познания о войне, которого на данный момент хватало в достатке, ему не составляло труда сделать определенные выводы. Опасность может быть везде. Опасность подстерегает всегда, в любой точке, где бы не приходилось находиться. Сейчас, обосновавшись в деревушке, нильфгаардцы чувствовать себя далеко не расслабленно (по крайней мере большая часть). Близ каждого дома стояло несколько человек, облаченные в форменные черные доспехи бригады «Наузикаа». По маленьким тропинкам ходили патрули, не стесняясь одергивать кметов. Диалог, правда, редко когда складывался. Некоторые из кметов настолько сильно выворачивались со своим деревенским говором, что нильфы просто-напросто отмахивались.
Их здесь не ждали.
Их здесь не любили.
И не удивительно. Нильфгаард прошелся по землям Севера словно бы разрушительный вихрь, оставляя за собой только тех, кто готов договариваться. Всех, кто противился убивали. Всех, кто сбегал, старались поймать и показательно казнить, дабы больше не было таких «героев». Помимо этого в лесах часто действовали подпольные группы нордлингов. И они были опаснее всего, как запомнил Деррит. Это как мать, которая защищает своего ребёнка. Только эти пытались вырвать все, что можно, из живой военной силы врага, не жалея ни себя, ни других. Потому что им терять было нечего.
Быстрым шагом огибая несколько домов, Деррит несколько раз натыкался на небольшие группки кметов. Его голос и окрик быстро заканчивал эти собрания. Кметы поднимали руки, извинялись и врассыпную сбегали кто куда. Только после того, как хлопали двери, солдат продолжал движение по деревне.
На душе все равно было не спокойно.

***

Следующая ночь наполнилась запахом дыма, гари и крови. Нильфгаардцы били тревогу.
Четко спланированные действия кметов, на удивления ловко составивших план своей мести черной бездне, что нарушила их мирную жизнь, позволили им убить нескольких солдат.
Деррит же мог считать, что ему повезло. Избирательные кметы выбрали для нападения именно тот дом, где базировалось десять человек. В том числе и вар Руадх. Они были тихими. Но чертовски быстрыми. Крики на улице разбудили Деррита и тем самым спасли его жизнь. Открывая глаза и видя, как над ним нависает бородатый мужик с вилами в руках, ему пришлось бороться за свою жизнь. Перекатываясь и слыша, как вилы с грохотом втыкаются в деревянный пол деревенского дома, вар Руадх подорвался на ноги и первым что попалось под руки саданул бородача. Это оказалась кочерга, которая проломила тому голову.
Из-за криков и беспорядков, которые начались за пределами дома, еще двое кметов вылетели через окно, оставляя после себя только смерть и трупы. Деррит же, все еще удерживая кочергу в руке, вылетел через дверь на улицу и непроизвольно прикрыл нос рукой.
Казалось, что горело все. Каждая крыша домика. Каждый заборчик, кустики или амбары. Деревня молниеносно отдавалась под власть жадному пламени. Нильфгаардцы же действовали быстро. Сопротивляющихся кметов убивали. Но… не все кметы оказались теми самыми деревенскими простачками, проявляя удивительное умение махать не только мечами, но и другими видами оружия.
[indent=1,0]- Не трогайте дочь! Она же ничего не сделала!
Где-то справа безумно орала женщина, а вместе с ней и ребенок. Деррит хотел было обернуться, но услышал как женщина не просто изменила тон и силу крика, казалось, она перешла на недопустимые слуху звуки… видимо, солдаты дочь не оставили в живых.
Кровь за кровь.
Таковы правила бесчеловечности.
Оценить ситуацию Дерриту приходилось быстро. Уже через мгновение после он бежал в сторону главного дома, где обосновалось командование. Его путь пролегал через несколько домов, небольшой утоптанный и убитый огнем огород. Близ одного из домов он увидел эльфов. О том, что это была бригада «Врихедд», вар Руадх знал.
[indent=1,0]- Справа! – заорал он на старшей речи, видя как один из эльфов выбегает на улицу.
А справа на того шел рослый мужик, держа в руке окровавленный нильфгаардский меч. Прекрасный трофей.

Деррит за свою, пусть пока еще относительно короткую жизнь, видел воины и знал, что это такое. Знал он какие бывают на войне планы, какими бывают засады, нападения и понимал, что война – это далеко не стыки стенка на стенку, кто кого. Война – это тысячи мельчайших мелочей, которые складываются в что-то истинно жестокое, страшное и чаще всего бездушно плюющее на правила существо. Нападение на деревню определенно было неожиданным, тщательно сработанным планом, которому стоило бы удивляться с некоторым почтением относясь к врагу. При сдавшемся Венгерберге всё еще брыкаться и пытаться сделать хоть что-то стоило довольно многого. Однако прежде чем отдавать дань уважения столь прекрасному плану врага, Деррит предпочел бы спасти свою шкуру и выбраться из деревни, при этом по возможности не попасть под трибунал как дезертир Нильфгаардской армии.
Посему ответить на вопрос эльфа солдат не смог. Внимание своё пришлось переключить на возникшего словно бы из ниоткуда мужика, несущегося на него с вилами. Может чудом, а может в силу умений, Деррит отлетел в сторону от направленного на него импровизированного оружия и в следующее мгновение приметил, как кмет падает на землю замертво. Подоспевшие на помощь сослуживцы знали свое дело, посему били насмерть.
[indent=1,0]- Живой? – бросил Дерриту один из солдат, поправляя шлем и помогая подняться.
[indent=1,0]- Угу, - буркнул в ответ тот, принимая в руки меч.
[indent=1,0]- Из деревни уходим, приказ. Уходим-уходим!
Солдаты, получившие ясный приказ, постепенно начинали стягиваться в небольшие группы и, тем самым как-то да закрепляя возможную силу, двигались вон из деревни. Дерриту в компаньоны досталось три человека, а вместе с ними прибилась какая-то зашуганная вусмерть собачонка, прижимавшая уши.
Движение маленькой группы шло крайне медленно. Деревня, охваченная пламенем, пропитанная запахом дыма и крови, словно бы не желала отпускать завоевателей. Но они не встречали людей, умеющих драться. Деррит самолично убил пожилого мужика, неожиданного замахнувшегося на него с тростью. Его спутники не упустили шанса спугнуть какую-то бабу, кричащую около горящего дома. Сквозь едкий дым к ним, корой присоединялись солдаты. Раз за разом маленькая группа людей превращалась в нечто куда более опасное и смертоносное, ведь теперь, даже застигнутые врасплох, они понимали свою цель. И шли к ней. Не чураясь ничего.
В тот момент, когда шедший справа нильфгаардец внезапно повалился на землю, Деррит остановился и словно бы по команде пригнул голову.
Стрела. Затем вторая. Просвистели так близко…
[indent=1,0]- Ёб твою мать, - буркнул вар Руадх, видя как вся группа уверенно удаляется от него, словно бы не замечая того, что замыкавшие отряд отстают.

Для того, чтобы собраться, нужно было совсем немного. Всего лишь один уверенный в себе командир, который подаст голос и в конце концов скомандует хоть что-то вразумительное. Но голосов высших чинов Деррит не слышал ни разу. Изредка отдавали приказы отступать мелкие чины, но никакого властного голоса, который словно бы гром грохнул над головой и поставил по струнке смирно весь этот черный рой, отсутствовал.
Именно поэтому Деррит постоянно глядел по сторонам и пытался выяснить где, мать его, командование. От стрел он скрылся за одним из домов, выглядывая с опаской. Вокруг творился совершенный беспредел: какие-то солдаты убивают жителей деревни, укрывающих своих детей от неизвестного бреда, кружащегося вокруг, а другая часть сверкая пятками сбегала куда-то в леса, скрываясь в темноте.
Отчаяние и страх.
Вот что это было. Такая непобедимая нильфгаардская армия, которую застали врасплох, вдруг струсила.
«Судя по всему все командование полегло первым», - сообразил Деррит, отирая от грязи и пота лицо. Стрелы больше не свистели в воздухе, зато кто-то заорал на всеобщем привычные слова, восхваляющие отдельных королей Севера.
- Деррит?
Вар Руадх вдруг присел жопой на землю, ухватился за меч и готов был в любом положении защищать свою жизнь, как его остановили. Старый знакомый замотал головой и выставил руки вперед, показывая, что свой.
- Че ты расселся, поднимай жопу, пошли, - его вытолкали вперед практически силой, проявляя при этом грубую, но все-таки заботу и переживание.
- Где командование?
- Судя по всему, уже где-то в лучах посмертной славы Великого Солнца…
- Мы же так подохнем как собаки, карательный отряд, а бегут как бабы… пошли, надо попытаться заарканить оставшихся «баб» в нильфгаардских доспехах.
Переглянувшись, оба солдата покинули импровизированное убежище и ломанулись вперед, туда, куда так спешно отступал отряд. Деррит, глазевший по сторонам, старался подхватывать черных и не просто рекомендовать, а матом и угрозами отправлял с собой, заставлял держать в руках меч и идти, а не прятаться хер пойми где и как.
За короткий, но столь сложный путь, им удалось собрать отряд из десяти человек, а также избавиться от двух партизан, вероломно вторгшихся в деревушку. Деррит уверенно командовал. Его почему-то слушали. Хотя сам солдат не имел настолько знатного опыта в боях, командовании и наступлении.
- Эй! Кто здесь главный?
Всеь отряд моментально замер. Все как по команде подняли мечи, а некоторые схватились за взведенные арбалеты, готовые стрелять в любой момент.
- Я ж чуть не обосрался! Сюда иди, эльф! – гаркнул один из черных, стоявший по правую руку от вар Рудаха. – Шевелись!
- Справа, берегись!
Пронзительный крик на нильфгаардском заставил всех, у кого были щиты, поднять их в боевую стойку. Деррит, будучи человеком любящим свою жизнь, скользнул за одного из таких бойцов и увидел трех северян. В руках у них сверкали мечи. Испачканные в крови. Но северяне не нападали. Десяток солдат их бы смел, посему партизаны смешно сорвались с места.
- Стреляй, ну же!
Арбалетчики выстрелили. Двое партизан упали, а маленький отряд вновь готовился продолжить движение, выбираясь из деревни.
Деррит, прежде чем двинуться, указал на эльфа, испугавшего всех до усрачки.
- Шевелись-шевелись, в руки щит или меч и вперед. Стреляют – прячешься за щитовиками. Говорят лечь, ложишься.
Они выдвинулись.
А глаза начинало щипать. Едкий дым так чертовски подло усложнял дело.

***

Оставшийся путь из деревни прошел на удивление гладко. Дорога солдат лежал только одна - в лес, потому как судя по следам, именно туда ломанулась бравый Нильфгаардский отряд.
- Эльф, эй! – Деррит махнул рукой, оглядываясь. – Двигай рядом со мной. Ты же знаешь лес, да?
Открыто пользуясь известными стереотипами, он верил в чудо. И хотел, чтобы эльф и вправду знал о лесе много, обладал чутким слухом. Еще, конечно, желательно, чтобы тот умел взглядом убивать десяток врагов разом, а еще мог бы с воздуха создать воду и еду… но это уже были мелочи.
- Надо выйти к остальным. Маловероятно, что в лесу тихо и спокойно. Это идеальное место, чтобы поубивать всех по одному.

[indent=1,0]- Ты мне так не утрируй. Если так о жопе думать, то жопу обязательно и встретим. Причем необъятную. А я бы хотел в своей жизни еще понаблюдать что-то получше. Нет, конечно, жопа тоже хорошо, но женская, упругая, такая вся… ну, ты понял. Пошли.
Деррит эльфа, конечно, не поставил плестись прямо таки самым первым. Старался идти с ним рядом, так, чтобы в случае чего помощь оказать или какой хитрости научиться. Лишним это никогда не бывало, потому что если им все-таки выпадет шанс из леса живыми выбраться, то познания о чем-то новом пригодятся.
Шли они долго.
Насколько долго, что некоторые из замыкавших небольшой отряд начали выдыхаться. Кто-то позади постоянно кашлял. Кто-то матерился и подгонял отстающих. Не знал Деррит, как там у эльфов такие прогулки переживаются, но он старался не отставать. Дышал не менее тяжело, чем сослуживцы, но шел порой даже через силу. А лес, темный и страшный, ничуть не менялся. Картина вокруг постоянно была схожа с тем, что они видели ранее. Единственное что можно было точно различить, так это то, что позади за спиной больше не слышался треск поленьев и не ощущался жар горящих домов, не было ни криков… ничего.
Где-то вдалеке заухала сова.
[indent=1,0]- Не, мы так долго не прошагаем, - с тяжелой отдышкой бросил эльфу Деррит. - Neen ratreut, как говорится, спорить не буду. Но нам нужно отдохнуть. Выставим караул. Те кто совсем свистит позади, через мгновение другое мордой в землю рухнут, а тащить их по лесу затруднительно.
Вар Руадх отодвинул ветку, преграждавшую путь, затем переступил через упавшее бревно. Но сделав шаг, споткнулся обо что-то и полетел на землю.
[indent=1,0]- A d'yaebl aép arse…
Приподнимаясь на руках Деррит захотел было выругаться вновь, но не стал. Лишь молча обернулся, глядя под бревно. Причина по которой он споткнулся, оказалась до банального проста - мертвый нильфгаардец. Судя по нашивкам, "Наузикаа".
[indent=1,0]- Nordlingaen piemellikkers, - он все-таки поднялся. – Хер нам, а не привал…
И пока солдаты разглядывали тело убиенного, где-то там, в густой темноте, шептались между собой партизаны. Они видели небольшой отряд. Слышали, что они говорят. И тихо, практически незаметно, двигались все ближе и ближе, чтобы нанести очередной сокрушительный удар.

Смотря именно в ту сторону, куда показывал эльф, Деррит щурился. Казалось бы, в глаза не бьют яркие лучи солнца, а руку словно бы козырек он все-таки подставил ко лбу.
[indent=1,0]- Я ничего не виж…
Так и не договорив, Деррит ощутил как близ уха что-то пролетело с мягким свистом. Возможно, это была стрела. Возможно, это было что-то другое. Понять невозможно. Однако инстинктивно поднимая руку, он прикоснулся к щеке и провел по ней пальцами. Ощутить на подушечках эту тягучую, липкую субстанцию он смог моментально. Кровь редко когда путалась с чем-то иным.
[indent=1,0]- Пригнись.
Он чуть ли не силой заставил эльфа спрятаться за кустами и кореньями огромного дерева, скрывавшего их от нападавших. Стрела, которая оставила на небритой щеке порез, явно предназначалась кому-то другому. И отчасти Деррит был прав. Не все солдаты предпочитали следовать отданным им приказам, а посему двигались в темном лесу как самые доступные в мире мишени. Нильфгаардцы не видели северян, что прятались в кустах. Кто-то из них все-таки схорониться успел, однако нервы и ожидание чего-то непонятного играли свою роль. Головы, что показывались из-за укрытий, мгновенно становились мишенями.
Так они потеряли троих.
Деррит, оглядываясь, ругнулся себе под нос.
[indent=1,0]- Если мы не доберемся до основного отряда в ближайшее время, нас могут посчитать дезертирами. От жеж сука, пытаешься выжить, а тебя один хер будут судить.
Глядя на эльфа, солдат задумался. Затем, словно бы по команде, протянул ему охотничий нож.
[indent=1,0]- Сиди тихо, а если подойдут – бей не задумываясь. Хороший нордлинг – мёртвый.
Приподнимаясь, Деррит оставил эльфа в маленьком убежище, которое так заботливо соорудила природа. Шаги его были тихими. То гуськом, то перебежками, он двигался в ту сторону, куда ранее провожатый указывал. До поры до времени никакого движения близ зарослей даже не наблюдалось. Но стоило подобраться немного ближе, как очертания одного из нападавших наконец-то сделались четче и яснее.
Деррит не был эльфом. Не умел ступать бесшумно. Однако двигаясь медленно, но уверенно, под его ногами даже не треснула ни единая ветка. Нордлинг, до которого он добрался, хрипя свалился на землю, держась за горло. Другого он приметил по чистой случайности, после того как неподалеку громко хрустнула ветка, а вместе с ней мелькнул яркий красный капюшон. Даже его глаза способны были это заметить.
А в это время отряд нильфов наконец-то сообразил, что шуметь – запрещено. Те, кто еще оставался жив, нашли убежища. Каждый отвечал за свою жизнь самостоятельно. И это, наконец-то, стало мешать нордлингам, ведь устроить засаду на блеющих в панике овец было бы куда проще, чем на тихих солдат, ожидающих, пока враг подойдет ближе. Только поэтому им, истинным хозяевам этих земель, пришлось подавать друг другу условные сигналы. Кто-то один махнул ярко-желтой тряпкой в воздухе, после чего партизаны принялись двигаться вперед. Тихо. Так, чтобы покой леса не нарушал ни единый звук.
Близ спрятавшегося Лаерэна зашелестела сухая листва. Его не видели. Пока еще не видели.

Сложно представить, на что способен человек, когда перед ним встаёт вопрос жизни и смерти. Порой сами того не замечая, эти самые люди ощущают удивительный прилив энергии. По телу растекается непонятная и наукой неизведанная сила, которая даёт право действовать вопреки всему. Переполненные отчаянием, люди выбирают один из двух вариантов: или умереть, или все-таки попытаться выжить. И в данном случае отказываться от выбора – глупость, считаться с которой придется окончательно.
Деррит глупым себя не считал, любил жизнь. А больше всего в этой жизни он обожал лимонные пироги. Глупость? Ничуть. Один лишь запах этих самых пирогов, которые только-только достали из печи и накрыли полотенцем, испачканным в муке, заставлял очнуться. Этот кисловато-сладкий запах так часто вынуждал на глупости. Тайком пробираться на кухню, выискивать причину урчащего живота и повышенного слюноотделения. А если умыкнуть кусочек да пробраться мимо повара незамеченным – значит приоткрыть дверь в мир мелких, но столь ценных наслаждений. Ведь что может быть прекраснее, чем откусить кусочек этого пирога, в котором чуть погодя обнаруживаются мелкие орешки?
И за эти самые лимонные пироги стоило жить.
Этот аромат он не мог спутать ни с чем. Здесь, в лесу, среди крови, пота, грязи и вопросов выживания, он вдруг ощутил именно его: лимонная кислинка врезалась в нос, словно удар молотком. Оцепеневший солдат не понимал в чем дело. Его взгляд метался из стороны в сторону, красный капюшон мелькнувший совсем неподалеку испарился в темных очертаниях леса. Но выждав еще немного, аромат усилился. Так, что его на самом деле сбили с ног.
Он рухнул на землю, ударяясь о выступавший корень лбом. Со спины на него кто-то навалился. А чуть погодя плечо пронзила жуткая боль.
Аромат глупого лимонного пирога пытался предупредить солдата о том, что красный капюшон – не та цель, которую стоит выбирать для нападения. Этот аромат хотел привлечь внимание к тому, кто подкрадывался сзади.
Взвинченый злостью, а также подпитываемый болью, солдат попытался ухватить рукой хоть что-нибудь, что могло бы спасти ему жизнь. В ладонь его ударилась толстая ветка. И медлить он не стал. Преждем чем груз на его спине замахнулся для удара, он выгадал время и развернулся. Груз слетел со спины, падая на колючие кусты, росшие совсем рядом. Маленькие иголки врезались в одежду северянина с голодом, пытаясь добраться до плоти. Но северянин сохранял спокойствие, пытаясь вернуть себе превосходство - кинжал мелькнул в лунном свете. Деррит попытался воспользоваться оказией. Замахнулся веткой так быстро, как мог, и обрушил весь ее вес на противника. Северянин практически увернулся, хотя тяжелое дерево все-таки скользнуло по его боку.
На ноги одни поднялись практически одновременно. Деррит успел выхватить меч. Нападавший же обзавелся вторым кинжалом, лезвие которого пока еще не испачкалось в крови захватчиков. Лицо его разглядеть было невозможно: на голове намотан какой-то платок, лишь глаза оставались открытыми миру. Горящие, злые и полные ненависти.
Они не говорили. Сцепились моментально. Деррит предпочел уходить в защиту, удивительно точно предугадывая, куда попытается ударить нападавший. Раненое плечо играло тому под руку, посему это плечо и стоило защищать. За первым ударом незамедлительно последовал второй. Нильф ощутил, как у уха кинжал прорезал воздух со свистом. Но при этом умудрился вывернуться и ударить под углом, вкладывая в движение практически всю силу.
Нападавший не закричал. Лишь кратко пискнул, падая на колени. Из рук его выскользнуло оружие. Деррит, пролетевший за спину северянину, чудом устоял на ногах. А когда развернулся, зашипел от боли в плече. Он подошел к сраженному врагу не сразу, только после того как начитал пять выдохов и вдохов полной грудью. Кинжалы перекочевали к новому владельцу, правда лезвие одного из них Деррит показательно отер о платок нападавшего, сидящего перед ним на коленях. И в какое-то мгновение из под этого платочка вдруг выбилась светлая прядь.
[indent=1,0]«Это… баба?»
Распахнувший глаза, он дернул за уголок платочка, стягивая его со светлой головы. Волосы эти, ручьем опавшие на спину, словно переливались всеми оттенками золотого. Деррит сделал шаг назад. Опустил оружие. На него смотрели невероятно красивые голубые глаза. Глаза северянки. Красивой. Чистый и открытый лоб, немного впалые щеки, маленький носик с чуть-чуть вздернутым кончиком, полные губы… и маленькая алая струйка крови, стекавшая на подбородок.
Он ушел, пока она еще была жива. Нет. Он сбежал. Через кусты, спотыкаясь и гневно дыша. А вокруг всё продолжалось как и должно – война, бой и крики. Где-то падали северяне, а где-то падали нильфы.
Их было слишком мало.
К отряду он вернулся с опозданием. Неподалеку с оглушительным грохотом гремела сталь. А после долгоиграющей песни сражения – чей-то крик.
[indent=1,0]- Это все? – произнес незнакомый голос откуда-то издалека.
[indent=1,0]- Лучше проверить.
Мысль о побеге была лучшей за все время его существования в мире. И ведь он сбежал бы, не мелькни при попытке развернуться то знакомое очертание эльфа, кажется, всё еще живого.
[indent=1,0]- Цел? – тихо подбираясь к выжившему, Деррит отпустил раненое плечо. – Руку.
Он протянул свою ладонь, чтобы помочь встать. А сам глядел куда-то вдаль, прислушиваясь к каждому шороху. Северяне не церемонились даже с погибшими. Кинжалы добивали тех, кто еще дышал. А мечи уверенно кололи тех, кто уже был мертв.

Деррит устал. Невероятно. Хоть и был он солдатом для которого забеги и тренировки составляли большую часть жизни, но таким вымотанным он никогда себя прежде не чувствовал. В темноте сложно было сделать выводы по поводу состояния эльфа, с которым они все-таки вырвались из засады, но ему хотелось бы верить, что хотя бы один из них был свеж и бодр. Потому что опасность всегда пряталась где-то там, за спиной. Лес не был безопасным местом. Никогда.
Но им нужно было двигаться вперед. Шагать, переставлять то левую, то правую ногу, упрямо идти и пытаться выйти на своих. Деррит, придерживая раненое плечо, дышал очень тяжело. Он практически сопел. И ощущал, как по лбу текут крупные капли пота. Изредка приходилось поднимать руку, смахивать тыльной стороной ладони эти надоедливые капельки и, облизнув сухие губы, двигаться дальше.
«Как же жаль, что я не эльф», упрямо пульсировала единственная мысль в голове.
[indent=1,0]- Seastan!
Этот чужой, но почему-то такой знакомый голос стал для Деррита словно бы подрящей ледяной водой, которой его окатили. Он поднял голову, устало утирая нос. И эти крылья хищной птицы! Хватала Великому Солнцу!
[indent=1,0]- An’badraigh aen cuach, - выругался солдат. – Наконец-то.
Он остановился, как и требовали от них. Простая команда «стоять» весьма легка к выполнению, когда в тебе не осталось ни единой толики силы. Это не были нордлинги, потому как родной язык и произношение Деррит узнает всегда, в любой ситуации.

Найти своих и не быть приписанными к дезертирам – удовольствие из приятнейших. Деррит, наконец-то ощущая себя в полнейшей безопасности, придирчиво наблюдал за работой медика, спешно обрабатывающим рану. Прикосновения к ране отдавались резкой, звонкой болью, такой, что аж в ушах звенело. Поэтому он старался отвлечься разговорами. С тем самым эльфом, имя которого до сих пор даже и не знал.
[indent=1,0]- Ты как? В порядке?
Он вопросительно изогнул бровь, пряча за этим желание зашипеть и одернуть руку от медика, который, гад, перетягивал бинты.

[indent=1,0]- А, кто бы болтал, - Деррит отмахнулся на благодарность, - если бы ты мне не помог, то и тебе помогать бы было некому… а авось и было кому, кто ж знает?
Он вновь зашипел на медика, который теперь уже уверенно цеплял повязку и затягивал все узлы так, чтобы бинт ни на долю секунды не решился сползти, развязаться или вообще дать слабину. Деррит это, конечно, понимал, но тупую боль стерпеть и без того было сложно. Хотя и нужно.
[indent=1,0]- Ты это… я конечно могу ошибаться, потому как глаз у меня не такой-то уж и наметанный, как у некоторых тут, но не спросить не могу, потому как помню как первый раз сам убил. Это дело такое. Либо ты делишься и тебе становится чуть-чуть легче, либо ты сидишь молчишь и потом сходишь с ума.
Поджав губы, словно бы сейчас солдат произнес совершенно непристойные вещи, Деррит выждал минуту-другую, отмалчиваясь. Он хорошо помнил, как убил впервые. До сих пор видит взгляд этих глаз во сне, а еще хрип и кровь, море крови. Это страшно. Это запоминается. Это никогда не отпускает, хотя со временем всё становится проще.
[indent=1,0]- Нормально всё, да? Или я ошибся? А то смотри, могу мигом метнуться, найти чего-нибудь горячительного, чтобы немного мысли сдвинуть. Правда главное знать как остановиться вовремя, - Деррит ухмыльнулся. – А то можно нахлестаться так, что потом под окончание всего процесса психологической поддержки собственного благосостояния выльется в депрессию и процесс психологического уничтожения собственного благосостояния.
Медик прислушавшись к словам солдата покачал головой. На ноги поднялся практически мгновенно, спешно передавая инструкцию действий в случае, если начнутся проблемы с ранением. Деррит выслушал их весьма сбивчиво, однако глядя в глаза медику старался выглядеть безмерно внимательным и серьезным. Отчасти убедившись в том, что солдат услышал хоть что-то и переспросив базовые мелочи, медик на нильфгаардском бросил несколько рваных фраз, уходя к другому страдальцу с ранениями, кому требовалась помощь. Деррит же тем временем проверил бинт на прочность и дернул за узелок.
Не развязался.