Ведьмак не ожидал, что Тиара предложит ему себя таким образом, но, распалённый их близостью, не показал удивления. Редкая женщина вообще предлагала ему такое, и ещё реже он предлагал это сам, однако суккубу, созданному для наслаждений, такое едва ли пошло бы во вред, так что Рейгар недолго раздумывал над её предложением.
Миновать узкое тугое колечко оказалось совсем непросто: мужчина не спешил, чтобы не причинить боли, и только мягко размяв её пальцами, позволил себе войти. Напряжённая головка скользнула внутрь и коснулась тонких стенок, теперь туго было только снаружи, а внутри - мягко и горячо. Тиара нетерпеливо подалась назад, и он принял правила игры, подстраиваясь под удобный ей темп и скорость. Одной рукой он придерживал суккуба за основание хвоста, а вторую опустил ей между бёдер, находя пальцами влажный и горячо пульсирующий бугорок у самого входа. Она отозвалась сладким стоном, качнула головой, рассыпая по плечам огненно-рыжие кудри, и ведьмак прикусил губу: такая полнота ощущений едва ли позволит ему продержаться долго.
Всё ещё распалённый умелыми ласками её языка и губ, но наслаждаясь теперь ощущениями совершенно иного толка, Рейгар двигался неспеша, растягивая удовольствие и стараясь ласкать Тиару пальцами так, чтобы максимально приблизить к пику. Время от времени его пальцы проникали глубже, и он чувствовал самого себя, мягко толкающегося в тонкую стенку, а потом снова возвращался к тому самому чувствительному бугорку. По её бёдрам стекала солёная влага, что вкупе со сладкими стонами и настойчивыми движениями суккуба, всякий раз с нетерпением насаживающейся на его член и время от времени стискивающей пальцы, было лучшим подтверждением тому, что она довольна происходящим.
Ему нравилось почти до конца выходить из неё, только чувствительной головкой задерживаясь внутри, чувствуя, как плотное колечко мышц пульсирует вокруг возбуждённой плоти, как будто прося его вернуться обратно. Потом он снова проникал внутрь, плотнее и глубже заполняя её собой, чувствуя, как тело суккуба отзывается на каждое его движение, и как эта её отзывчивость уже граничит с нетерпением и настойчивостью. Рейгар немного ускорил темп, и пальцы его тоже активнее принялись за дело. В какой-то момент Тиара сильно сжала бёдра, пристукнув копытцем по влажному деревянному полу, и ведьмак почувствовал сладкую судорогу, прошедшую по телу суккуба. Вся её энергия, вся природная магия, живущая в бестии, в этот момент всколыхнулась, охватывая мужчину каким-то странным, одурманивающим чувством. Ощущения смешались на долю секунды, он потерял связь с реальностью, погрузившись в эту зыбкую дрожь, поглотившую, кажется, всё окружающее пространство. Череда громких надрывных вздохов и шёпот, которого Рейгар не разобрал уже из-за собственных ощущений - и он излился в неё ещё раз, уже не так обильно, как прежде.
Медленно освободившись из плена её магии и тела, он опустился на лавку у стены и привлёк Тиару к себе на колени. Он чувствовал усталость и пустоту - этого стоила связь с суккубом, и даже прикрыл глаза, упираясь затылком в шершавую горячую стену. Его клонило в сон, и Рейгар с огромным трудом разомкнул веки, чтобы встретиться глазами с довольным, как у сытой змеи, взглядом Тиары. В голове не было ни единой мысли, а пустота внутри, гулкая и объёмная, заменила собой все чувства и тревоги, и Рейгар вспомнил, что любил секс с суккубами ещё и за это - возможность остаться совершенно пустым и спокойным. Он устало улыбнулся и, погладив Тиару по щеке, благодарно поцеловал в губы.
Засыпать в бане было нельзя, и Рейгар невероятным усилием воли заставил себя подняться и омыть с тела следы их недавней близости. Больше всего ему хотелось спать: уткнуться лицом в мягкое сено и, расслабив гудящие усталостью мышцы, окунуться в забытие, пустое и прекрасное, лишённое переживаний и тревог. Чтобы лишь самым краем сознания улавливать аромат лежащей рядом Тиары, землистый и пряный, с едва заметными серными нотками.

Подпись автора

Стань моей душою, птица,
Дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полёт мне снится,
Холодные фьорды миля за милей... ©

Мышик с досадой пнул ногой камешек, упрямо вглядываясь в темноту. В порыве своей минутной обиды он выбросил браслет, который собирался подарить рогатой деве, и теперь никак не мог отыскать его в сероватом свечении восходящей луны. Прибожек быстро передумал обижаться на Тиару: в конце концов, к Ульянке тоже приходили молодые крестьяне, и это не мешало знахарке привечать его, Мышика, рассказывать ему сказки и играть в палочки-бирюльки. Всё равно она любила его больше других... Мышик шмыгнул носом, чувствуя, как защипало от слёз глаза. Уж сколько времени прошло с тех пор, как пришлые воины убили его Ульянку, а тоска по сию пору нет-нет да покусывала его где-то под рёбрами. Мышик боялся, что настрадавшись в муках, душа знахарки не сможет покинуть этого места, но в тайне и малодушно на это надеялся: хотелось увидеть её хоть бы изредка, перекинуться по-доброму парой слов. Но Ульянка ушла, и её сотканный из тумана призрачный образ явился ему лишь однажды, на сороковой день. Она была светла и улыбалась так, как всегда улыбалась ему по утру, когда, проснувшись, заставала его на своем подоконнике, прятавшимся за букетиком полевых цветов. Махнула рукой, одними губами произнеся его имя, и растаяла, как туман над рекой - попрощалась. Больше Мышик её и не видел, но вспоминал каждый день.
А Тиара и её страшный спутник всё равно скоро уйдут: такой, как она, с её рожками и копытцами, так понравившимися прибожеку, оставаться в доме Веслава надолго нельзя - это ведь только старик слеп, и её не видит, а остальные в деревне с их гнилыми душонками рано или поздно узнают, что она не такая, как все. И если за ней тоже придут мучители, что если мужчина с мечами не сможет её защитить? Мышик тряхнул головой, прогоняя плохие мысли, и взгляд зацепился за сверкнувший в траве янтарный камушек. Прибожек обрадовался, поднимая с земли свою находку: браслет из нанизанных на алую нитку янтарных бусин и самоцветных зелёных камешков. Между каждый бусиной был завязан особый узелок - науз, и на каждый из них Мышик наговорил коротенький заговор: от болезни, от напасти, от дурного глаза и даже от бедности. Ему хотелось думать, что его подарок убережёт Тиару от беды в пути.
Прибожек вернулся к бане и притаился за углом у крыльца, глядя на то, как гости Веслава выходят на улицу. Мужчина укрыл Тиару своим плащом, под которым та скрылась почти целиком, и только её копытца оставляли на влажной земле характерные следы. Мышик довольно усмехнулся: ну, точь-в точь как у Крыночки! Он бесшумно шмыгнул за ними, ловко взбираясь на крышу сеновала, а оттуда внутрь, на верхний полог, и, спрятавшись там за сенник, затаился, дожидаясь, когда оба они уснут.

Ведьмак проваливался в сон. Он лежал на ароматном сухом сене, подложив под голову одну руку, а другой обнимал Тиару, как кошка, прижавшуюся к его горячему боку. Тело гудело приятной усталостью, кое-где случайная соломка покалывала кожу, но мужчина, совершенно опустошённый суккубьими ласками, не шевелил ни единым мускулом, только могучая грудь мерно поднималась и опускалась в такт ровному глубокому дыханию. Через полуприкрытые веки он видел тусклый лунный свет, проникавший в прорехи высокой крыши, слышал, как где-то в углу сенника вылизывается кошка и тихонько бекает уже сонная Крыночка. Всё это меркло постепенно, теряя власть над чутким сознанием ведьмака, и очень скоро он погрузился в сон - без сновидений и без тревог. И когда до слуха Мышика донёсся негромкий, глубокий храп, прибожек медленно покинул своё укрытие, спускаясь поближе к Тиаре. Погладив на ходу пёструю кошечку, устроившуюся отдыхать неподалеку, он присел на корточки рядом с девушкой и медленно, чтобы не разбудить всё еще казавшегося ему опасным воина, положил возле её головы свой скромный подарок.

Подпись автора

Стань моей душою, птица,
Дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полёт мне снится,
Холодные фьорды миля за милей... ©

Рука Тиары коснулась кошачьей головы, и зверек отозвался ласковым пальцам, настойчиво бодая лбом ладошку суккуба. Кошка довольно замурчала и сонно приоткрыла глаза, на долю секунды мелькнувшие в полутьме двумя большими ярко-желтыми лунами. Мышик улыбнулся: кошечка, которую он назвал Пчёлкой, прибилась к Веславу еще зимой, старик не стал прогонять её, - много ли места займет такая крошка, - и прибожек взял её под опеку, как и козу Крыночку - вычесывал ей шерстку костяным гребешком, учил играть с лучиками и ловить мышей да лягушек. Он знал, что всякая животина лучше прочих чует дурные мысли в людских головах, и если осторожной и стеснительной Пчёлке по душе пришлась Тиара, выходило, что и сам Мышек в ней не ошибся.
- Мышик может уйти, - прибожек пожал плечами. - Прибожеки живут и в полях, и в лесах, и даже в пещерах... - он вздохнул и, выудив соломинку потолще, ловко перехватил её синеватыми губами, задумчиво пожевывая. - Просто Мышику скучно жить одному: здесь старый Веслав, которому Мышик приносит еду и бережет от злых людей, здесь Крыночка, которая любит, чтобы Мышик сам чистил её и кормил клевером - от того у неё молоко слаще... Пчёлка здесь, - он с любовью посмотрел на кошечку и снова её погладил. - Когда Веслав умрёт, с кем же они останутся? А в деревне больше никого нет, кто не испугался бы Мышика, как Ульянку, и не замучил бы его до смерти, - зло буркнул он и отвернулся. - Мышик их и к Веславу не пускает - он слепой и слабый, его тоже любой обидит.
- Так это твои обереги развешаны по двору? - послышался вдруг тихий голос Рейгара, и ведьмак приподнялся на локте, оборачиваясь к прибожеку, и широко зевнул.
Он проснулся еще когда Тиара окликнула Мышика, заметив принесенный им подарок. Не без труда вынырнул из глубокого вязкого сна, следуя инстинкту, уверенно подсказавшему ведьмаку, что они здесь не одни, но виду не подал. Он подумал, что в окрестностях может обитать прибожек, еще когда Веслав в первый раз рассказал про своего "помощника", приносившего ему еду. Во второй раз - когда увидел обереги, спрятанные повсюду в доме и во дворе: они могли, конечно, остаться еще от убитой реданцами травницы, да уж больно по-детски были сделаны и неочевидно разложены - знающий человек сделал бы иначе. Теперь, когда Мышик не скрывал своего присутствия, ведьмак просто притворился, что спит, не желая спугнуть его в первые минуты, и молча слушал их разговор.
Услышав мужской голос, прибожек весь подобрался, как кошка перед прыжком, и даже встал на четвереньки, упираясь ладошками в мягкий сенник - как будто раздумывал, сбежать ему и занять оборону. Рейгар медленно поднялся и сел, повторяя недавнюю позу Мышика, сложив крест-накрест ноги, и выставил перед собой открытые пустые ладони, демонстрируя, что в руках у него ничего нет.
- Не бойся, я тебя не трону, - пообещал он. - Я давно не видел таких, как ты, даже не сразу сообразил, что Веславу помогает прибожек. Мне жаль, что с Ульянкой так вышло, и здорово, что ты не бросил старика, но когда он умрёт, тебе всё равно придётся уйти, ты же понимаешь это.
Мышик настороженно опустился обратно на сено. Во взгляде всё еще отчетливо была заметна тревога, но всё-таки он остался на месте, решив не прятаться - в конце концов, если этому ведьмаку доверяла Тиара, наверное, и самому Мышику его бояться не стоило. Он хмуро глянул на мужчину, сердито складывая на впалой груди худосочные руки.
- Почему это? - серьезно спросил прибожек. - И не подумаю уходить. Развешу по забору куриные лапы да заячьи хвосты, насобираю полынного корня, наузов навяжу, чтобы никто из этих противных крестьян и шагу сюда не ступил. А сунутся - я им воду в колодце попорчу, и скотину мором побью, чтобы не думали, что они тут хозяева... - он насупился и зло сверкнул синими глазами.
- Не пойдет, - Рейгар пожал плечами, беззлобно глядя на Мышика. - Рано или поздно крестьянам надоест бояться. В лучшем случае они просто сожгут дом, а в худшем - позовут жрецов, или наймут ведьмака, вроде меня, только такого, чтобы не стал разбираться. И Мышика уморят также, как уморили Ульянку. Нет, приятель, тебе придется уйти, если не сумеешь подружиться с местными.
- А как с ними подружиться? - огрызнулся прибожек. - Они вон какие: жестокие, злые... Никто из них, кроме деда, за мою Ульянку не заступился!
- Для начала перестань их пугать и воровать у них, - Рейгар качнул головой. - Или скажешь, еда, которую ты Веславу приносишь, не у соседей ваших украдена? - он с сомнением повел бровью. - Те, кто твою травницу реданцам отдал, конечно, не заслуживают прощения, но не может быть, чтобы во всей деревне никого не было лучше и честнее их. А что не заступились - так то страх их взял: крестьяне ведь не только твоих наузов да оберегов бояться, реданских мечей и костров - тоже. Я думаю, многие Ульянку жалели, да побоялись против такой силы идти, вот и вся их вина. А ты: колодец испорчу, скотину потравлю... Тогда Мышик и сам не лучше них получается.
Прибожек вскинулся, сжимая кулачки - до того обидно задели его слова ведьмака. Хотел сказать что-то, но смолчал, понуро свесил на грудь косматую голову и, развернувшись, скользнул по стогу, как по ледяной дорожке, и скрылся где-то за сенником в темноте. Пчёлка недовольно встряхнулась и, отойдя подальше, улеглась снова, сворачиваясь калачиком и прикрывая жёлтые глаза.
Рейгар покачал головой и улёгся на спину, подкладывая руку под голову.
- Жалко дурачка, - вздохнул он, поудобнее укладываясь на промятом сене. - Не сладить ему с крестьянами - изведут.

Отредактировано Рейгар (2024-06-09 19:10:49)

Подпись автора

Стань моей душою, птица,
Дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полёт мне снится,
Холодные фьорды миля за милей... ©

В ответ на осуждение Тиары Рейгар только упрямо качнул головой. Он не чувствовал себя неправым, но не был уверен в том, что сумеет объяснить это своей рогатой спутнице. В Мышике она увидела родственную душу - не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы заметить это: прибожек был ей роднее любого из людей, потому и жалела она его по-особому.
- Я сказал ему правду, - спокойно ответил мужчина, обернувшись, и отвечая Тиаре прямым и уверенным взглядом. - Если он продолжит вредить кметам так, как делает это сейчас, он сам не оставит им выбора. Селяне вовсе не обязаны привечать прибожков, потому эти создания редко открываются кому-то из них, предпочитая держаться на расстоянии, лишь изредка показываясь детям - просто потому, что рассказам малышни о странных детях, приходящих к ним поиграть из леса, родители обычно не верят. Прибожки добродушны по своей природе, они любят живность и часто берутся опекать дома, или даже целые деревни, и крестьяне, подмечая, например, что лошади всегда начищены, а куры покормлены, думают, что им помогает "домовой" и оставляют ему подарки и угощения, и такой симбиоз между ними может длиться долгие годы. Но большинству людей свойственно бояться того, чего они не понимают, и когда вместо того, чтобы чистить конюшню, или оставлять на подоконниках букеты из васильков, прибожек начинает воровать у них припасы, или мучать скотину, они очень скоро начнут видеть в нём просто досадную помеху и наверняка найдут возможность её устранить.
Рейгар вздохнул и поднялся, усаживаясь рядом с Тиарой.
- Мне тоже жаль эту замученную знахарку, но ещё при жизни она оказала Мышику медвежью услугу, своим примером приучив к тому, что людей не нужно бояться. Это большая ошибка для таких, как он: не все люди такие, как Ульянка, и не каждый станет петь ему песенки и рассказывать сказки. Прибожек - не котёнок, и не щенок, которого можно взять в питомцы, это существо, владеющее природной магией. И не стоит обманываться его внешностью - он может жить на свете не одну сотню лет. Прибавь к этому, что уровень его сознательности немногим выше, чем у мальчишки лет десяти-двенадцати, и получишь древнее и разумное, но почти лишенное моральных ориентиров создание, вполне способное причинить серьезный вред просто потому, что кто-то, как ему кажется, его обидел. Он пожалел слепого старика - это здорово, но желая ему помочь, он обворовывает его же соседей, умыкая из их домов еду - как думаешь, многим бы это понравилось? А эти обереги во дворе? Что должен подумать обыкновенный кмет, увидев подвеску из вороньих костей на воротах дома, где, как все в деревне знают, реданские гвардейцы до смерти замучили местную ведьму? Я не оправдываю тех, из-за кого это случилось, но в деревне ведь есть и другие, просто попробуй поставить себя на их место.
Тут Рейгар осёкся и замолчал, поняв, что сказал лишнее. Тиара никак не могла поставить себя на место людей, просто потому, что в её глазах они, скорее всего, мало чем отличались от тех, кто не так давно спалил поместье графа, где она счастливо провела последние тринадцать лет. Именно эти люди лишили её прежней жизни, сытой и спокойной, перевернув вверх дном весь её вчерашний мир. В сущности ведь и с Мышиком произошло то же самое.
- Ты прожила среди людей долгие годы, - сказал он мягче, стараясь сгладить напряжённый тон их беседы. - Ты владеешь мощнейшим артефактом, всё это время скрывавшим от них твою истинную сущность, но даже это не спасло тебя от их страха. А это ведь именно страх: страх чужой силы, страх всего, что не поддаётся привычному объяснению. А у Мышика и этого нет. И случись ему попасться кметам, достаточно натерпевшимся его шалостей, боюсь, что у него не будет шанса. И если старый Веслав и правда доживает последние дни, уйти с этих земель и найти место потише - единственный возможный для него вариант, - ведьмак вздохнул и пожал плечами. - Это - правда, и она не понравится ему в любом случае, какими словами её ни скажи.
Они помолчали ещё немного, и Тиара, видно, думая о чем-то своём, снова прильнула к нему, и они вместе улеглись на сено, глядя в прорехи высокой крыши, еще попускающей внутрь уже бледнеющий отсвет клонившейся к краю горизонта луны. Потом суккуб уселась сверху, наглаживая пальцами его плечи и грудь, и Рейгар сонно смотрел снизу вверх на то, как играет в её волосах посеребрённый луной полумрак ночных сумерек.
- Времена не меняются, - с толикой грусти в голосе подытожил он. - Меняются люди. И ты права, нам не стоит слишком долго засиживаться здесь: местные селяне и так встревожены проделками Мышика, Веславу они не доверяют, так что его гостям, кем бы они ни были, тоже не будут рады. Не стоит испытывать судьбу.
И они уснули в обнимку, отдаваясь во власть последних предрассветных часов, с их вязкими и густыми, как кисель, сновидениями.
На следующий день Рейгар сказал Веславу, что они с Тиарой до полудня покинут деревню. Старик огорчился, но только покивал в ответ - нечем было ему удержать дорогих гостей, но он рад был их компании, пусть и такой недолгой. На прощание снабдил их припасами на пару дней и позволил Тиаре взять из ульянкиных сундуков всё, что могло бы ей пригодиться - ему-то самому бабские вещи, понятно, без надобности. Провожать не стал, обнял напоследок, да пошёл в дом: долгие проводы - лишние слёзы.
Мышик показался из-за крыльца, когда Рейгар уже заседлал лошадей. На ведьмака глянул волком, показывая, что не желает с ним говорить, и мужчина только хмыкнул, беря Ярла под уздцы и отводя в сторону: пусть родственные души попрощаются, как следует, в конце концов, вряд ли им еще когда увидеться приведётся.
- Счастливой дороги, - сказал Мышик тихо, печально глядя куда-то себе под ноги, на подсохшую за пару солнечных дней апрельскую распутицу. - Береги себя, что ли...

Подпись автора

Стань моей душою, птица,
Дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полёт мне снится,
Холодные фьорды миля за милей... ©